Привезите в Житомир немножко хороших людей. Ай, в нашем городе недостача, ай, недостача! Привезите добрых людей, и мы отдадим им все граммофоны. Мы не невежды. Интернационал… мы знаем, что такое Интернационал. И я хочу Интернационала добрых людей…
И. Бабель, «Гедали», 1920.
Государственный террор в Беларуси продолжается и крепнет. Очевидно, что влияние российского режима начинает распространяться на европейские правительства — здесь можно упомянуть Словакию, Венгрию, Грузию, Сербию. Кремлевская пропаганда сочувственно воспринимается в некоторых странах Азии и Латинской Америки. Российское руководство завоевывает все больше политической и экономической власти в Африке. К этому в последние месяцы прибавилось становление эры цинической политики в Соединенных Штатах, где право сильнейшего оказывается главным принципом политической жизни и существенным аргументом в политических дебатах, а также при введении новых политических и экономических мер.
Все эти процессы вызывают у многих людей вокруг меня депрессию, апатию, чувство одиночества и беспомощности.
Обращаясь к тем, кто, как и я, не хочет мириться с этой новой реальностью, я хотела бы подумать о путях объединения, о том, как мы можем стать видимыми друг для друга и для различных медийных аудиторий.
Некоторые из тенденций, которые я описываю в этой статье, уже стали фактами нашей жизни — они просто нуждаются в осмыслении и выведении на передний план общественного внимания, превращении в осознанную стратегию действия и взаимодействия. Кроме того, те ростки нового, которые обсуждаются по отдельности, хорошо бы перечислить вместе, чтобы увидеть их как единую картину. Когда я попыталась это сделать, я почувствовала, что именно собранные вместе, они дают основание для надежды.
То, о чем я говорю, — никоим образом не программа нового политического движения или партии. Скорее, я приглашаю всех, кому это было бы интересно, задуматься над долгосрочными стратегиями развития новых типов коммуникации и сотрудничества. Эти стратегии не претендуют на немедленное изменение политического режима в какой бы то ни было стране. Скорее, мне кажется интересным обсудить, как можно было бы повлиять на моральное состояние и дух современных обществ таким образом, чтобы способствовать более критическому взгляду на циническую политику, которая превращается у нас на глазах в новую норму.
Как можно было бы развивать взаимную поддержку между теми, кто отказывается признавать эту норму? Этот отказ не основан на какой бы то ни было существующей идеологии — наоборот, судя по всему, само сопротивление цинической политике может привести к установлению контактов между людьми совершенно разных убеждений.
Я попыталась сформулировать десять тезисов, которые можно условно разделить на две части: одна посвящена меняющейся общественной структуре, другая — меняющимся стратегиям коммуникации.
Структура новых общественных движений
1. Глобализация
Нынешний социальный и политический кризис, очевидно, имеет глобальное и одновременно изоляционистское измерение: циническая политика явным образом ведет к внешнеполитическим конфликтам и к ослаблению международного сотрудничества. Это наводит на мысль, что попытки интеллектуалов и обществ противостоять ему могли бы постепенно принимать глобальный и глобалистский характер, выстраиваясь поверх границ национальных государств и отдельных регионов. Это не означает необходимость отмены или игнорирования локальных повесток. Скорее, представляется полезным периодически размышлять о том, как локальные повестки вписываются в глобальную, и искать тех, кто мог бы стать в других странах союзником для тех, кто реализует свои инициативы на локальном уровне. В эпоху развития современных средств электронного перевода разноязычие продолжает оставаться проблемой, но становится более преодолимым.
Впрочем, компетенции хороших переводчиков в этом глобальном процессе, вероятно, будут по-прежнему высоко востребованы.
2. Солидарность
Из сказанного выше уже видно, что основанием для этого транснационального объединения может служить солидарность, и одной из задач сейчас могло бы стать массовое, интенсивное создание пространств солидарности. Солидарность обычно основана на ценностях. Проявить солидарность — значит, поддержать словом или делом конкретных людей, движения, институции, но также и открыто выразить свою приверженность определенным ценностям. Поэтому проявления солидарности, возможно, стоит рассматривать как ценностно-ориентированные, а не просто как согласие «за все хорошее против всего плохого».
3. Гетерогенность
Современная солидарность по своей природе обречена быть гетерогенной. Говоря о гетерогенности, я имею в виду не только транснациональные перспективы, обрисованные в п. 1, но и разнообразие и разномасштабность самих субъектов солидарности.
Университеты могут поддерживать частных лиц, ставших жертвами жестокой иммиграционной политики, даже если эти лица не принадлежат к университетской корпорации. Частные лица могут поддерживать университеты в их стремлении отстоять собственную автономию. Публичные политики могут объединяться с малоизвестными деятелями местных сообществ, СМИ — с энтузиастами фактчекинга, исследовательские лаборатории — с отдельными популяризаторами науки и блогерами и, наконец, просто частные лица между собой.
То, что можно было бы создать общими усилиями — это не только цепочки коллабораций, но и фрагменты ценностного пространства, сложнопереплетенные нити и узлы социальных связей, внутри которых может распространяться солидарность в базовых ценностях. Когда эти участки социального поля с выраженной ценностной ориентацией становятся видимыми, циническим политикам становится сложнее привлекать на свою сторону и организации, и бизнесы, и отдельных людей.
По мере того как нити и узлы, создающие механизмы солидарности и выражения ценностей, укрепляются, у внешних наблюдателей, да и у самих участников, постепенно может уменьшаться страх остаться в меньшинстве, быть подавленными, репрессированными, дискредитированными.
Конечно, такое гетерогенное объединение может оказаться очень проблематичным и небезопасным для людей, живущих в автократических странах, полностью или в значительной степени подавивших человеческие свободы (Россия, Беларусь, Грузия, Азербайджан). Анонимизация и другие продуманные меры безопасности могут здесь помочь, но нужно откровенно признать, что эмигрантам придется здесь часто действовать, выражая волю, идеи и инициативы тех, кто не эмигрировал. Ключевым элементом «делегирования ради безопасности» здесь должно стать доверие людей, живущих внутри этих стран, к их контрагентам в эмиграции (о доверии см. дальше).
4. Плюрализм повесток и взаимный интерес
В этом гетерогенном объединении разномасштабных и разных по происхождению и статусу субъектов было бы полезно сохранять открытость различным повесткам. Одни борются за создание общенационального движения по защите потенциальных призывников (Россия), другие помогают задержанным и избитым на протестах (Грузия), третьи находят новые источники финансирования для потерявших гранты исследовательских групп и центров (США), четвертые продвигают экологические инициативы на уровне отдельных городов и районов, пятые помогают конкретным семьям, пострадавшим от войн, депортаций, репрессивной политики государств, шестые организуют кампании в прессе для информирования об опасности отказа от вакцинации — и т. д. Локальные инициативы представляются не менее ценными, чем региональные, региональные не менее значимыми, чем общенациональные, общенациональные не менее важными, чем транснациональные. Но было бы очень полезно проговаривать, что люди, которые вовлечены в эти очень разные движения, делают общее дело.
И дело не только в собирании и «коллекционировании» разнообразных инициатив. Солидарность предполагает взаимный интерес к делам и обстоятельствам, иногда находящимся географически, социально, культурно далеко от нас. Здесь нас может ждать и расширение представлений о мире и об обществе, о горизонте возможностей, о методах деятельности, а значит, изменение не только мира вокруг, но и самих себя.
Результатом такого взаимного интерса станет обмен опытом морального сопротивления доминирующим сегодня настроениям.
5. Горизонтальность и участие
Описываемое мною движение не просто может иметь глобальный характер, оно по своей природе стремится к горизонтальности. За ним стоит иная концепция публичной политики, общественного и индивидуального участия. Оно предполагает потенциальную агентность и ответственность каждого, кто к нему присоединится. Вряд ли здесь уместны какие-либо «центры управления», потому что дальняя цель состоит во влиянии на умонастроения и общественные процессы, а не в организации бунта или заговора. Такое горизонтальное движение сложнее подавить, уничтожить и дискредитировать. Но, что, возможно, еще важнее — эта горизонтальная самоорганизация может способствовать уменьшению деструктивных процессов, связанных с «внутривидовой» борьбой за власть.
Возможные стратегии коммуникации
Важнейшими коммуникационными инструментами становятся в этой ситуации социальные сети и СМИ. Те из них, кто сознательно решит присоединиться к этому «движению солидарности», мог бы взять на себя функцию информирования о новых интересных инициативах, но также и роль посредников, коммуникаторов между гетерогенными субъектами.
6. Доверие и презумпция добронамеренности
Солидарность трудно представить без доверия. Оно формируется и на индивидуальном уровне, при принятии конкретных решений («я знаю этого человека, мы встречались, разговаривали, работали вместе, я ему доверяю, и поэтому попробую сделать с ним вместе то, что он приглашает меня сделать»), но оно может быть значимым и как общее настроение, установка.
Рядом с доверием естественно существуют и две другие установки — на совместное исправление неверных и неудачных шагов и решений и на конструктивное обсуждение неудач: чтобы одни ошибки исправить быстро, а о других ошибках понять, что стоит делать, чтобы их не повторить. Представляется разумным стремиться, насколько возможно, избегать стигматизации, остракизма, публичного порицания союзников — если только они не совершили прямо дискредитирующих поступков.
Иными словами, доверие часто сопряжено еще и с презумпцией добронамеренности по отношению к другому, а такая презумпция делает гораздо более проблематичным распространение провокаций, которых сегодня более чем достаточно — и в соцсетях, и в «обычных» медиа.
7. Взаимообратимость слова и действия
Представители цинической политики по всему земному шару уже давно уяснили (во всяком случае, на практическом уровне), насколько высок перформативный потенциал слова, иными словами, как быстро в эпоху тотальной медиатизации мира слово становится действием. Изучив этот старый урок, нам, возможно, стоит обратить внимание и на следующий, более новый: действие — это тоже послание, само по себе действие может уже транслировать идею и высказывание. При этом одни люди и институции лучше умеют производить слова, а другие — совершать практические действия, которые, впрочем, тоже могут быть в значительной степени вербальными, как, например, речь адвоката в суде.
Тем не менее, мне хотелось бы здесь ввести это различие, чтобы показать, что есть уровень деклараций, а есть уровень конкретных поступков. Если исходить из предположения, что они объединяются, чтобы делать общее дело и создавать цепочки солидарности и коллабораций, то в этих цепочках слова могут постоянно трансформироваться в дела, а дела — в слова. Последняя из трансформаций может быть особенно полезна для того, чтобы привлекать новых сторонников, популяризировать и распространять ценности, в которых мы согласны, а также показывать, что наши слова не расходятся с делами.
8. Эмпатия
Было бы хорошо, чтобы язык эмпатии, со-действия, консенсуса звучал в проявлениях солидарности не менее отчетливо, чем язык несогласия и вражды. Даже если несогласие, гнев и вражда ориентированы на действительно опасные процессы и угрозы, стоит избегать ситуации, когда такого рода высказывания полностью заполняют информационное пространство. Стоит попробовать оставить место для эмпатии и привязанности, для улыбки и иронии — они объединяют людей ничуть не хуже, чем злость и агрессия, как бы ни были отвратительны объекты этой агрессии.
9. Привлекательность рациональных приемов аргументации
В сотрудничестве имеет смысл делать видимым и привлекательным не только язык эмпатии, но и рациональные приемы аргументации. Большую роль может сыграть публичное развитие уважительных дискуссий, основанных на последовательном применении таких приемов. Это не означает, что из подобных дискуссий следует полностью исключить эмоции. Скорее, полезно делать процесс высказывания одновременно перформативным (направленным на других для задания образцов и моделей для подражания) и саморефлексивным: вот здесь мы прибегаем к рациональным приемам, а здесь, поскольку в ряде случаев сложно воздержаться от эмоциональной реакции, мы выражаем эмоцию, и хорошо понимаем, чем одно отличается от другого.
10. Радость и удовольствие
В этом новом пространстве взаимодействия стоит помнить, что какие-то действия и программы требуют серьезных усилий, труда, вложений времени и денег, наконец, риска, но в то же время они могут приносить участникам радость и удовольствие. Радость от того, что они работают вместе с единомышленниками, что результат, как бы он ни был незначителен на общем, иногда и трагическом общем фоне, осязаем, различим, и в совокупности с усилиями многих других людей, постепенно меняет контекст.
Если вы испытываете такую радость, возможно, не стоит стесняться ее показать — позитивные чувства заразительны. Более того, в отдельных случаях радость от совместной работы, радость от конструктивного воздействия этой работы может стать частью программы сотрудничества.
А в будущем, как мне кажется, она может оказаться значимым компонентом политических программ.
