Советский диссидент, журналист и правозащитник Александр Подрабинек написал авторскую колонку для сайта «Радио «Свобода», в которой обвинил режиссерку и поэтессу Женю Беркович, в декабре 2024 года ни за что приговоренную к 5 годам и 7 месяцам тюрьмы, в сотрудничестве с администрацией костромской колонии, где Беркович отбывает срок. Сотрудничество, по версии Подрабинека, заключается в согласии делать в колонии театральные постановки, посвященные государственным праздникам.
«Участие в лагерной художественной самодеятельности — это шаг навстречу администрации. Еще не такой серьезный, за который на пересылках калечат, опускают или убивают, но уже такой, после которого в приличной камере чифирить не пригласят», — делится знаниями тюремных порядков автор.
Театр и актеры
Ощущение от интонации и лексики странное, будто текст пишет не бывший политзек и правозащитник, безвинно отсидевший за «клевету на советский строй», а матерый вор в законе, живущий по понятиям и полжизни проведший в лагерях. Ну, да ладно.
Далее Подрабинек ведет речь о том, что «покладистые» заключенные используются администрацией зоны в качестве примера для строптивых, и что
«еще больше начальство ценит тех, кто „активно участвует в общественной жизни колонии“, стучит на товарищей, помогает надзорсоставу поддерживать режим — избивают непокорных заключенных, запугивают вновь прибывших».
Такие осужденные, уверен Подрабинек, стараются ради УДО (условно-досрочного освобождения) и часто его получают.
После рассуждений о людях, которые «стучат на товарищей», советский диссидент переходит к Беркович, которая ни на кого не стучала, ну или как минимум не была в подобным замечена, и сравнивает ее с другой заключенной из той же колонии в Костромской области — Валерией Зотовой, отбывающей, опять-таки ни за что, шестилетний срок по террористической статье. Она в самодеятельности участвовать отказалась и за это подверглась давлению и издевательствам со стороны администрации. А Беркович, по версии Подрабинека, этому давлению якобы способствовала — тем, что предложила Зотовой участвовать в своем спектакле. Режиссерка, уверен диссидент, должна была понимать, что отказ от ее предложения обернется для Зотовой новыми репрессивными мерами.
С этого места идет развилка. Мама Жени беркович Елена Ефрос пишет на своей странице в Фейсбук пост, что ее дочь ничего Валерии Зотовой не предлагала.
Дорогой Саша! Надеюсь, у меня есть право так к вам обращаться.
То, что вы пишете о разных позициях, — справедливо, примерно то же мне говорил и Борис Стомахин. Вы, старые сидельцы, имеете право на такие мнения, я их уважаю. Как уважаю и отказ Леры от участия в лагерных мероприятиях.
Штука в том, что на самом деле (я уточнила у Жени, она передала более точную информацию из первых рук) — она не делала Лере «предложений, от которых невозможно отказаться». Это попросту невозможно: спектакли к праздникам каждый отряд делает свой, а Женя и Лера — в разных отрядах.
В начале срока я просила мою дочь поддержать Леру — Женя подходила к ней знакомиться, но контакта не получилось. Больше они не общались. Журналисты наврали или просто напутали.
В вашей статье моя дочь выглядит, извините за лагерную феню, «сукой» и чуть ли не провокатором. Это несправедливо и необоснованно.
В завершении поста, целиком перенесенного в комментарии к обсуждению колонки на странице Подрабинека, Елена Эфрос просит автора внести правку, добавить то, о чем она написала: Женя Валерии предложений об участии в спектакле не делала. Александр Подрабинек отвечает, что больше доверяет рассказу матери Зотовой, «поскольку Валерия, в отличие от Евгении, находится в более уязвимом положении», и правок в текст не вносит.
Для пропагандиста такой отказ был бы в порядке вещей, но для независимого журналиста и правозащитника с именем и репутацией — поступок более чем странный.
Только ценой жизни
Здесь, наверное, стоит сказать, что я с большим уважением отношусь к Александру Подрабинеку, убежденному диссиденту, почти весь свой срок просидевшему в шизо, одному из тех, кто открыл миру правду о советской карательной психиатрии. Но ведь не все могут быть убежденными диссидентами, готовыми годами сидеть в одиночке, не так ли? Глупо от каждого политзека требовать равняться на Буковского и уж тем более на Марченко или Навального, заплативших за свои взгляды жизнью.
«Порядочность не предполагает героичности, она предполагает неучастие в подлости» — писал Искандер.
Женя Беркович, повторю, в стукачестве замечена не была. Едва ли участие в художественной самодеятельности (даже такой, насквозь прорежимной) можно назвать подлостью, если, конечно, не руководствоваться понятиями блатных, с которыми теперь, видимо, не удастся почифирить Жене. Такие постановки — способ хоть как-то, возможно, наступая на гордость, но не предавая других, облегчить себе жизнь в аду и не сойти там с ума.
Бывшая юристка ЮКОСа Светлана Бахмина, отсидевшая два с половиной года в мордовской колонии, в ответ на претензии «старого сидельца» пишет вот что:
«Как человек, побывавший в этой шкуре, никогда никого не буду осуждать. В шоке от того, что поставлен знак равенства между участием (и путь даже руководством) худож самодеятельности и сотрудничеством с администрацией или того лучше — стукачеством. В этом участии множество смыслов — главный из которых — выжить физически и ментально, занять чем-то время, отвлечься от дерьма вокруг, приблизить освобождение. Любое из этого — вполне нестыдно».
Предполагаю, что решиться ставить в путинской тюрьме спектакль к Дню победы — нелегкий выбор для человека, написавшего знаменитые стихи о войне в Украине. Но Подрабинек, кажется, хочет от севшей за театральную постановку (ни за что) Жени Беркович — к слову, просившей себя политзаключенной не считать, — именно несгибаемого диссидентского героизма. Послать всех на три буквы и отправится в карцер, откуда уже не выходить до освобождения. А если придется, и во сыру землю лечь, но сохранить лицо борца с режимом.
В комментариях у Подрабинека весьма кстати спросили, как он относится к театрам в ГУЛаге. Вопрос остался без ответа. Видимо, всем советским актерам, певцам и музыкантам, попавшим в сталинские лагеря, нужно было плюнуть в лицо «куму» и превратиться в лагерную пыль.
Ознакомившись с отзывами о своем тексте, большинство из которых, надо полагать, не совпали с ожиданиями автора, Подрабинек написал пост, в котором сперва обвинил комментирующих в полном отсутствии сочувствия к Валерии Зотовой, а закончил тем, что колонка-то его «по сути» была о контрастном отношении к двум политзаключенным. Что ж, значит звучащие рефреном обвинения Жени Беркович в попытках сотрудничать с режимом всем просто привиделись! Бывает.
Больше тут сказать, наверное, нечего. Кроме того, что я очень сочувствую политзаключенной Валерии Зотовой, которой должна и, надеюсь, будет оказываться всяческая поддержка. Я восхищаюсь ее стойкостью и желаю ей скорейшего освобождения. Как и Жене Беркович.
