Весьма благоприятные для властей настроения подданных, фиксируемые в последние месяцы и недели, легко объяснить исконным приспособленчеством. И в самом деле, зачем гражданам раскрывать свои истинные взгляды каким-то полстерам, явно близким к начальству?
Но этот довод был бы веским, только если бы «истинные взгляды» выказывались россиянами в каких-то других ситуациях. А поскольку ничего подобного нет, давайте признаем, что та лояльность, которую сограждане выражают в беседах с казенным ФОМом и ультраказенным ВЦИОМом, совершенно для них органична.
Даже если лояльность всего лишь маска, явное большинство россиян носит эту маску, не снимая ее никогда.
Дело в «душé», а не в пропаганде
Самый поучительный знак нашего времени }– высокая готовность сограждан доносить друг на друга, замеренная и даже почему-то опубликованная ФОМом. Но перед разбором этих откровений составим сначала портрет типичного россиянина по его собственным о себе рассказам.
Это, в общем, счастливый человек. Средний его «индекс счастья» составляет сейчас 7,3 по десятибалльной шкале и все три военных года колебался около этой цифры. Накануне вторжения он был скромнее (6,8). Собеседники опросной службы не расшифровывают, из каких компонентов состоит их счастье. Но о многом легко догадаться.
Нынешней весной большинство россиян оптимистично взирает на свое материальное положение. На то, что оно улучшится в ближайший год, рассчитывают 29% опрошенных, а ухудшения опасаются только 12%. Настроения молодежи еще веселее. Среди тех, кому меньше 30 лет, доля ждущих для себя улучшения составляет 55%.
Да и вообще «СВО» как-то способствует росту довольства: перед войной доля оценивающих свои материальные обстоятельства как плохие составляла 21%, а сейчас таких только 16%. За этим стоят не только пропаганда и желание публики изъявить лояльность. Наемный работник, особенно молодой и энергичный, сейчас чувствует себя куда вольнее, чем несколько лет назад. Желание привлечь дефицитные кадры у нанимателей очень велико, а денежных приманок прибавилось.
То, что идет война, большинство в своем быту не замечает. Поэтому 57% опрошенных, согласно самому свежему из еженедельных ФОМовских замеров, отмечают «спокойное» настроение среди окружающих, и только 37% — «тревожное». Такая пропорция считалась неплохой и в мирные времена.
Оглядываясь вокруг, россиянин находит, что дела идут неплохо: 87% опрошенных ВЦИОМом довольны своим населенным пунктом. Среди москвичей и петербуржцев эта доля вырастает до 94%, а в центрах поменьше лишь слегка снижается. «Если крупнейшие мегаполисы подкупают благами и комфортом, то в менее крупных городах россияне ценят „душу“», — разъясняет опросная служба.
Врет ли она? Думаю, не очень. Стремящихся эмигрировать сейчас мало. И даже потоки уезжающих оттуда, откуда принято бежать, — из Приморья, например, — не очень велики.
Питомник равноправия и свободы
Идеологические затеи начальства вроде «традиционных ценностей» разделяются на словах подавляющим большинством (85% против 9%) и даже с поправкой на притворство, этим большинством явно не отторгаются. Почти как норму принимают, например, преследование квиров. В соотношении 7 к 1 оно воспринимается как само собой разумеющееся приложение к «традиционным ценностям».
И, что курьезно, сами женщины в России почти не замечают унизительно патриархальную риторику и практику режима. Большинство опрошенных женщин (64%) утверждают, что у них «равные с мужчинами возможности реализовать свои права», а 8% — что даже большие, чем у мужчин. И только 23% опрошенных женщин считают, что у российских мужчин все же шире возможности реализовать права.
Да и в целом представления россиян о собственной державе сильно отличаются от принятых в окружающем мире. Скажем, 73% опрошенных (против 17%) считают Россию свободной страной. И это объясняется вовсе не тем, что альтернативная информация им недоступна. Половина россиян узнает новости чаще из интернета, чем из казенного телевизора. Доступ к запрещенным и независимым ресурсам не особенно труден: 25% опрошенных пользуются VPN и еще 25% читают новости в телеграме. И то, что самые популярные у россиян онлайновые ресурсы сплошь казенные, — результат их добровольного выбора.
А вот горячие чувства лично к правителю не так уж распространены. Понятно, что на лобовой вопрос 80% опрошенных заверяют, что весьма его ценят. Но стоит попросить их самостоятельно припомнить фамилии вызывающих доверие деятелей, и о Путине нынешней весной вспоминает только 37,5%. В смысле живой народной любви вождь знавал времена получше.
Ключ к российской жизни
Ученые спорят, что было мотором террора сталинских лет — массовое низовое доносительство (метафорические «четыре миллиона доносов») или хладнокровная работа направляемой вождем карательной машины. Само это противопоставление достаточно искусственно. Все участники террора, и чиновники, и манипулируемые ими штатные доносчики, и массы стукачей-инициативников, действовали не в изоляции.
Они дышали одним воздухом и подталкивали друг друга. Готовность множества рядовых людей «понять» террор и использовать его в своих интересах сыграла тогда огромную подстрекательскую роль.
Поэтому измерение ФОМом сегодняшней готовности россиян к доносительству многое объясняет нам не только в сегодняшней, но может быть и в завтрашней российской жизни. Опросная служба изобразила для своих собеседников восемь «ситуаций» и попросила сказать, сообщат ли они о них «в полицию, органы власти». Особо интересны из этих «ситуаций» две — «оскорбительные высказывания в адрес руководства страны» и «негативные отзывы о действиях российской армии на Украине».
Начнем со злобных «высказываний в адрес руководства». Доля выразивших готовность донести о разговорах против вождя оказалась не такой уж огромной — всего 14%. Каждый седьмой. О том, что доносить не будут, заявили 69%, т. е. в пять раз больше. Остальные 16% сказали, что не знают. Будем доброжелательны и предположим, что незнание — это осторожная форма отказа доносить.
Кто ведет войну? Солдат и стукач!
Значит ли это, что можно вслух ругать Путина при незнакомых людях, не так уж опасаясь доноса? В какой-то мере да, но с оговоркой. Не стоит его ругать при молодежи. Потому что целых 24% опрошенных юношей и девушек сообщили, что настучат. Включая и просвещенную молодежь, имеющую высшее образование (23%). Это еще не большинство, но цифры впечатляют.
Вроде бы, ничто не мешает предположить неискренность части респондентов, которые настолько запуганы, что согласны даже и ложно назвать себя стукачами, лишь бы подмазаться к интервьюерам опросной службы. Увы, это был бы ошибочный вывод. Потому что на тех, кто «негативно отзовется о действиях российской армии на Украине» собираются донести гораздо больше опрошенных (24% от всей выборки при 56% не готовых донести и 20% не знающих). И опять доля молодежи, пообещавшей настучать (26%), выше среднего.
Молодежь, напомню, сильнее прочих довольна нынешней российской жизнью. Надо ли брать всерьез, что заметная ее доля в беседах с полстерами обещает стучать на критиков этой жизни? Вряд ли это притворство.
Мы не знаем, кто и сколько сейчас шлет реальных доносов. Но то, что любимица властей, профессиональная доносчица Екатерина Мизулина гастролирует по университетам и пользуется успехом у студенческой публики, это примета наших дней.
И второй вывод: страх перед начальством — совсем не главная причина готовности стучать. С точки зрения режима, «оскорбительные высказывания» о Путине уж точно не менее опасны, чем «негативные отзывы» о российской армии. И публика это знает. Но склонность защищать Путина доносами в народе гораздо слабее, чем готовность стучать на тех, кто против войны.
***
Это говорит не только о том, что привязанность россиян к державе и ее завоеваниям куда сильнее, чем их почтение к вождю. Быть стукачом еще и удобно. Он не рискует собой на фронте и глядит имперцем, ничем не жертвуя ради империи. Как же не примерить к себе эту роль? Как не заступиться из безопасного места за самое святое, за армию?
И вот, на двух определенно отказавшихся донести уже приходится один определенно согласившийся. Пусть пока на словах. Такая вот гармония весны 2025 года. Любовь подданного РФ к житейским благам, деньгам и прочим компонентам «счастья» сама собой превращается в готовность к любым низостям, только бы сберечь для себя это «счастье».
