«Некоторые люди не любят перемен, но нужно принять перемены, если альтернативой является катастрофа... или просто построить ракету и свалить».
Илон Маск
«Говорят, что Трамп собирается все круто изменить. А может быть, Трамп не слишком собирается все менять. Мне это кажется гораздо более вероятным риском».
Питер Тиль
Эта система была установлена по итогам Второй мировой войны и основывалась на исключительном доминировании США в сдерживании коммунистических режимов по всему миру и поддержании мира в послевоенной Европе. Америке это удалось с двумя исключениями — югославские войны и войны, которые ведет Россия в Украине и вела в Грузии.
Киммэдж абсолютно правильно определяет траекторию подъема националистических лидеров на фоне эрозии либеральной демократии. Он полагает, что современный мировой порядок состоит в отказе от глобализма и переходу к новой эпохе национализма, характеризующейся сильными харизматичными авторитарными лидерами, которые ставят национальные интересы (как эти лидеры их понимают) на первое место. Авторитарные лидеры разрушают основанную на правилах глобальную систему, 80 лет назад созданную их же странами.
В начале XXI века сформировался тренд, представленный Владимиром Путиным, председателем КНР Си Цзиньпином, президентом Турции Реджепом Тайипом Эрдоганом, премьер-министром Индии Нарендрой Моди и президентом США Дональдом Трампом (перечислены в хронологическом порядке): он показывает вхождение государств в авторитаризм. Автократы находят идеалы исключительно в прошлом — в истории своих стран: правый антикоммунизм в Америке и Европе в 1940-1980-х годах; эпоха «жандарма Европы» в России в XIX столетии; доминирование Турции на Ближнем Востоке времен Османской империи; патриотизм и преданность идеала Си — Юэ Фэя и его чжурчженей; антиколониализм и нетерпимость индийской правой военизированной организации «Раштрия сваямсевак сангх», в которой с детства состоял Моди.
Эти лидеры постоянно подчеркивают уникальную цивилизационную идентичность своих народов — и навязывают ее как минимум географическим соседям. Согласно Киммэджу, будущее международного порядка зависит от того, как эти ревизионистские лидеры используют власть для управления сложной структурой национальных интересов, а также конфликтами, которых сегодня в мире насчитывается около пятидесяти.
Путин изобрел новый способ управления мировыми национальными интересами — посредством создания военных конфликтов и постоянных атак на существующие международные и национальные институты. За Путиным следуют Эрдоган, мечтающий воссоздать Османскую империю как минимум через присоединение части Сирии, и Си, поставивший себе первой, но точно не последней целью захват Тайваня. К подобным же действиям может перейти и Трамп, угрожающий сопредельным странам присоединением (Канада), покупкой (Гренландия, Панама), или прямым военным вмешательством (Мексика). По меньшей мере Путин и Трамп инициировали процесс дестабилизации ООН, а все вместе автократы, представляющие крупнейшие и наиболее сильные в военном отношении страны мира, пытаются показать бесполезность международных институтов безопасности и сотрудничества, а также в целом глобалистского проекта.
Киммэдж прогнозирует движение к более фрагментированному миру, в котором традиционные альянсы ослабеют, а США будут играть роль региональной державы. Нам же кажется, что Киммэдж упускает из виду важный элемент — роль поддержавших Трампа техноолигархов в ускорении того, что их идеолог Кертис Ярвин назвал бы «цивилизационным крахом», и в прокладывании пути для новой модели мира, называемой «лоскутным» (или мозаичным) управлением.
Техноолигархи (или бролигархи), обладающие огромной властью через управление созданными ими цифровыми активами и безгранично верящие в высшую ценность технологического прорыва, не просто реагируют на геополитические тенденции; они активно формируют их, подрывая «собор» (такой «град на холме») в форме привычных институтов демократии и обеспечивая состояние управляемого хаоса, что (возможно, непреднамеренно) совпадает с долгосрочными целями Путина и Трампа. Скорее всего, техноолигархами эти престарелые политики, люди с ментальностью не будущего, а прошлого, воспринимаются своеобразными «аватарами», действующими в их интересах в переходный период к грядущему магическому мироустройству.
Мы дополним концепцию американского историка, чтобы достроить стремительно складывающийся международный пазл.
Как сложился глобальный альянс автократов, правых популистов и технократов
Согласно Киммэджу, Трамп, Путин, Си, Моди и Эрдоган стремятся разрушить устаревшую ялтинско-потсдамскую систему. Ярвин, напротив, утверждает, что эта система изначально была несовершенной и сейчас представляет собой распадающийся демократический порядок — распадающийся по причине неэффективности несмотря ни на какие прогрессивные институты, все эти университеты, некоммерческие организации и СМИ с их набором ценностей и убеждений, составляющих основу либеральной демократии.
Техноолигархи, захваченные либертарианской и неокейнсианской идеями и этикой «двигайся быстро и ломай все на твоем пути» (move fast and break things), не просто стремятся разрушить целые отрасли — они демонтируют саму инфраструктуру госуправления, подрывая доверие к институтам и разрушая моральные авторитеты. Это проявляется и в их поддержке альтернативных СМИ, скептицизме по отношению к государственному регулированию и продвижении децентрализованных технологий вроде блокчейна. В этом они странным образом (а возможно, не случайно) смыкаются с американскими неореакционерами (NRx), европейскими правыми популистами и современными автократами. Для них всех вместе это не просто демонтаж мира либеральной демократии, но переход к цифровому тоталитаризму как форме фрагментарного политического мышления.
Страсть техноолигархов к демонтажу и разрушению не случайна и имеет отражение в самом методе создания новых бизнесов и даже в особенном техноязыке, на котором общаются стартаперы и инвесторы. Для техноолигархов свойственно мозаичное мышление, которое субкультурой Кремниевой долины конфигурируется сначала в финансовый успех, а потом уже и в политическое влияние. В их кислотных мозгах давно зреет потребность в своей специфической идеологии, которую сегодня формируют Рассел Рено, упоминавшийся уже Кертис Ярвин и персонаж, скрывающийся под ником N. S. Lyons.
И что же? Их мысли — материальны. И вот уже Питер Тиль, еще в 2016 году поддержавший Трампа (а он сильно увлечен идеями Ярвина и имеет вкус к политической идеологии), привел к власти Джей Ди Вэнса; а Илон Маск, интеллектуальный продукт Тиля, ставший на сторону Трампа только в 2024 году — подумать только — привел к власти самого Трампа!
Неконтролируемое накопление богатства и власти в руках немногих, разрушение традиционных социальных связей и рост подозрительности управляемого big data государства в отношении собственных граждан (помним, что стратегия национальной безопасности России определяет подданных как главный источник угроз) конфигурируются в тотальную слежку за людьми, что уже происходит в Китае, безусловном лидере в управлении массами, через пункты социального капитала. Значит, согласно Ярвину, формы правления, основанные на либеральной демократии, находятся на траектории упадка. Приобретенная Питером Тилем компания Palantir получила инвестиции от ЦРУ и помогла спецслужбам США и других стран отслеживать преступную деятельность и идентифицировать людей с помощью программного обеспечения для распознавания лиц, и все эти достижения технологий носят красивое название предикативной аналитики. В какой-то момент даже появились предположения, что программное обеспечение, разработанное Palantir использовалось программой Prism Агентства национальной безопасности США, хотя Palantir это и отрицает. Сам Тиль, вслед за Рене Жираром полагает, что «судьбой постмодернистского мира будет либо безграничное насилие безудержного мимесиса, либо мир в Царстве Божьем». Не удивительно, что такие люди готовы весь мир подчинить своим технологиям, чтобы перестроить его по своим лекалам. А Китай и Россия — вероятно, их ориентир? или сбывшаяся мечта?
Идея глобального демократического мира представляется Ярвину, а за ним и техноолигархам, неэффективной и морально несостоятельной формой правления. Они полагают, что необходим демонтаж глобального порядка и локальной американской модели госуправления с целью создания независимых мини-государств, которые Ярвин называет «мозаикой», или «лоскутным одеялом», что очень похоже на вожделенную для техноолигархов корпоративизацию социальной жизни. Для них суверен находится вне этой новой морали, потому традиционное демократическое государство с его сложнейшими процедурами формирования и учета мнений большинства (а в идеале — всех и каждого) должно быть упразднено.
В этом — суть технократического элитизма, и если прогресс сдерживается существующими институтами, то техноолигархи предлагают от них просто отказаться — в том числе и от демократических механизмов, что и приведет к созданию лоскутных авторитарных техногосударств (хорошие примеры – Seasteading Тиля или марсианские колонии Маска).
Мы считаем, что распространение идеологии, которой следуют техноолигархи, лишь способствует распространению дезинформации и дальнейшей атомизации граждан (где в безусловных лидерах Путин и Си, а Трамп их догоняет). В этом антиутопическом описании происходящего важно «уничтожение фактов», как сказал бы Тимоти Снайдер, а значит и уничтожение действительности, все еще воспринимаемой нами как реальность.
Суть этоса Кремниевой долины — что новые технологии разрабатываются в равной степени и для спасения мира, и для собственного обогащения. Но современные конструкторы «наследия» из Кремниевой долины, изначально стремящиеся через децентрализацию и дерегуляцию освободить предпринимательский дух Америки от любого вмешательства государства, что, по их мнению, должно обеспечить квантовый скачок в развитии человечества, на деле соучаствуют в создании новой модели тоталитаризма. Употребляя этот термин, мы исходим из его современной дефиниции, предложенной Дмитрием Шушариным во втором издании его книги »Русский тоталитаризм»: «Тоталитаризм — это атавистическая перверсия демократии».
Определение восходит к размышлениям Хосе Ортеги-и-Гассета в его «Восстании масс», где на примере русской и итальянской модели тоталитаризма (книга вышла в 1930 году, то есть до появления модели германской) был сделан вывод, что приходящие к власти массы архаизируют социум даже не до средневекового, а до варварского состояния. И первой их жертвой становится государство, основанное на либеральных и демократических ценностях.Принадлежность к массе не определяется социальным статусом — это самоидентификация человека, стремящегося быть «как все».
Цифровой тоталитаризм предоставляет прекрасные возможности для разъединения всех социальных связей вне виртуального мира и создания сетевой массы, где нет ни имен, ни лиц — только ники и аватарки. Но судьба виртуальной массы незавидна. Новая экономика с широким применением искусственного интеллекта не предполагает увеличения занятости, а скорее закрепляет разделение социума на «творцов-стартаперов» и всех остальных «потерявшихся граждан», которым можно выплачивать минимальное госпособие, например, в виде ББД (безусловного базового дохода), что прямо ведет к архаизации и становлению госуправления тоталитарного типа.
Неудивительно, что идеологи Кремниевой долины рассматривают выпавшие из их версии прогресса ширнармассы как биодизель для миниавтобусов, что было гениально урезано Владимиром Сорокиным в паровоз, работающий на человеческом мясе в повести, символично названной «Наследие».
Децентрализованные системы как путь к тоталитаризму
Для демонстрации реальных намерений техноолигархов весьма показательно развитие рынка криптовалют. Изначально заявленные как альтернатива традиционным финансам и забронзовевшему банковскому комплаенсу, криптовалюты де-факто стали убежищем для всякого рода незаконной и нерегулируемой деятельности, они подрывают способность государств эффективно регулировать экономику и обеспечивать верховенство закона. И у техноолиграхов преимуществом пользуются проекты, связанные с анонимностью, приватностью и цифровым суверенитетом. По сути, речь опять идет о разделении общества: богатые техноаристократы получат доступ к анонимным финансовым системам, а большинство людей останется в лоскутных национальных экономиках, обременённых государственным контролем.
Характерной особенностью развития рынка криптовалют стало создание нового класса инвесторов, главной целью которых стала благотворительность. Это прекрасно описано в книге Майкла Льюиса «Переход в бесконечность», рассказывающей о Сэме Бэнкмане-Фриде, создателе криптобиржи FTX. В среде децентрализованных финансов техноолигархи становятся агентами изменений, ускоряя крах старого порядка и прокладывая путь для нового мозаичного управления, где децентрализована также и власть, суверенитет фрагментирован, а традиционные представления о морали устарели. Принадлежащие техноолигархам соцсети уже используются для продвижения этих нарративов и подрыва традиционной экономической модели, основанной на либеральной демократии. Именно техноолигархи поддерживают процветание децентрализации внутри существующей традиционной системы с ее регуляторными функциями, от которых они стремятся освободиться.
Еще раз повторим, что конкуренция и регуляторика — это именно то, что мешает техноолигархам. Например, Питер Тиль считает, что здоровая конкуренция сильно переоценена, она препятствует развитию корпораций, а успешный бизнес должен не бороться в конкурентной среде, а стремиться к монопольному положению. Правда же, это близко путинским госкомпаниям в лице Ковальчуков, Чемезова, Сечина?
Вот лозунг цифрового тоталитаризма: победители получают все — проигравшие остаются в положении зависимых. В либерально-демократическом мире конкуренция должна быть естественным ограничителем власти корпораций, но Тиль и другие техноолигархи поддерживают ее демонтаж — таков же и вектор усилий Путина. С той разницей, что Путин, конечно, не создает новых технологий, опирается на архаичные методы дезинформации и гибридной войны для создания хаоса во всем мире, и в США прежде всего. И никакой Трамп ему не друг, а просто поПутчик — чтобы вместе уничтожить ненавистную Путину Америку, но в этом он не властен над собой, ведь так его учили в КГБ.
Успех Путина объясняется тем, что с помощью пропаганды военного типа он смог перемешать иерархию иудео-христианских ценностей как минимум влиятельной части россиян (которые были к этому готовы, мечтая об управляемой демократии и русском Пиночете), о чем мы уже писали. Путин копипастит: именно это в свое время удалось и Гитлеру, с известным итогом для немецкого народа.
Но здесь мы могли бы, вслед за Тимоти Снайдером, сделать неожиданный вывод. Мир «управляемого хаоса» выгоден только определенному типу лидера: решительному, безжалостному и не связанному традиционной моралью. Что может быть лучше для техномавериков, которые стремятся подменить собой мейнстрим, чем доказательно развенчать ничтожество истеблишмента? И не этим ли занимается вся команда Трампа-Маска? «Управление хаосом», по нашему мнению — осмысленная концепция, продвигаемая техноолигархами, и именно они служат катализаторами созданной ими политической бури. А такие эффективные гуру хаоса, как Путин и его поклонник Трамп временно служат в роли прокси-разрушителей, возможно и не осознавая того, но выполняя за техноолигархов необходимую «грязную работу» в виде горячих и гибридных войн и постоянных неспровоцированных ядерных угроз.
Какого Трампа хочет мир?
Именно хаотизация, так близкая техноолигархам, лежит в основе идеологии трампизма. Хаотизация дестабилизирует существующие структуры власти, подрывает доверие к институтам и создает атмосферу страха и неопределенности, делает людей восприимчивыми к появлению авторитарных лидеров и радикальным решениям, закольцовывая и обосновывая фюрерские замашки нового-старого президента США. Трамп делает это проверенными сталинско-путинскими методами (на этом, вероятно, основано его психопатическое восхищение «хозяином Кремля») — селекция и преследование качественных СМИ, создание внутренних врагов, конструирование своей собственной истории, собственной реальности и моделирование собственного будущего.
Чтобы противостоять этому антиутопическому, трампопутинскому будущему, мы должны детально разобраться в идеологии технологического утопизма и постоянно ее разоблачать, для начала — признать огромную опасность ее внедрения в современные институты государства, прежде всего в США и других либеральных демократиях.
Нам следует защитить демократические институты, подтвердить важность истины и разума, закрепленных в традиционной форме демократического государственного управления. Альтернативой этому станет скоростной спуск по «черной» трассе — в алгоритмическую анархию, то есть в новый мир, где техноолигархи с их концепцией «умных и успешных» элит, управляют миром без учета общественного мнения и где остатки привычной цивилизации будут разбросаны по фрагментированному ландшафту конкурирующих центров власти.
Не защитим — так придется еще долго разбираться, что это за «Трамп, которого хочет мир», и с неохотой приветствовать надвигающиеся темные времена тоталитаризма. Впрочем, авторы боятся, что для абсолютного большинства населения Земли такая форма правления будет предпочтительной и даже комфортной.
