КПРФ воспринимается как консервативная и даже реакционная политическая сила, которая уже давно забыла о революциях. Но в 2014 году ее Коми республиканское отделение возглавил молодой (1987 г. р.) эколог Олег Михайлов, которому вскоре довелось стать одним из организаторов и лидеров самых массовых гражданских протестов в путинской России — на станции Шиес.
Шиес как символ деколонизации
В 2018 году на этой станции у границы Республики Коми и Архангельской области началось строительство гигантского полигона для мусора из Москвы. Этот проект при его реализации грозил отравить истоки многих северных рек, расположенные именно здесь, и вылиться в крупнейшую экологическую катастрофу. Депутат Госсовета Коми Михайлов делал из этого политические выводы:
«Мы видим, как складываются отношения между регионами и федеральным центром. Архангельская область и Республика Коми огромные средства перечисляют в центр в виде налогов. Взамен нам привозят московский мусор. Есть люди первого сорта, есть люди второго сорта. Это колониальная политика».
В устах представителя КПРФ такие слова звучали очень необычно, поскольку эта партия привычно ругает «западный колониализм», а северяне наглядно увидели проявление московского. В Шиесе возник многотысячный палаточный лагерь, действовавший даже зимой. Сюда приезжали представители многих регионов, появилась своя протестная символика, музыка, поэзия. И похоже, неожиданный размах этих протестов всерьез напугал власть — в 2020 году проект мусорного полигона был свернут. А уникальность этого события по российским меркам состояла в том, что оно оказалось редкой победой гражданского общества над чиновничьим произволом.
Фракции КПРФ в парламенте Коми фактически удалось объединить самые многообразные протестные силы в республике. Это выглядит также уникальным по сравнению с другими регионами, где лояльные коммунисты давно уже не являются лидерами никаких протестов. В 2021 году Олег Михайлов был избран в Госдуму. Московские вожди КПРФ держатся за его популярную фигуру вполне прагматично. Даже не разделяя многих взглядов Михайлова, они вынуждены его поддерживать — он очень популярный политик в своей республике, и если они его заменят на кого-то более «послушного», их партия рискует потерять массу избирателей.
Беспартийный «иноагент» во главе фракции КПРФ
Этот республиканский опыт объединения различных протестных сил имел очень интересное продолжение. С уходом Олега Михайлова в Госдуму на посту руководителя фракции КПРФ в Госсовете Коми его сменил юрист и правозащитник Виктор Воробьев (1989 года рождения). Несмотря на то что он не член КПРФ, а придерживается скорее либертарианских взглядов.
Сам Воробьев объяснил этот парадокс так:
«Голосуя за КПРФ, люди выбирают не идею коммунизма, а показывают свое неприятие той политической системы, которая сложилась в путинскую эпоху». А сразу после своего избрания заявил: «Я буду бороться за укрепление местного самоуправления, за возвращение прямых выборов мэров, за бюджетный федерализм, за самостоятельность республиканского парламента».
Не правда ли, довольно необычные лозунги для руководителя коммунистической фракции? Кроме того, под руководством Воробьева эта фракция выступила с заявлением против ликвидации общества «Мемориал», равно как и других политических репрессий в нынешней России. Ну и наконец, Воробьев в первые дни российского полномасштабного вторжения в Украину в 2022 году с парламентской трибуны Госсовета Республики Коми безоговорочно осудил эту войну.
Видимо, это переполнило чашу терпения властей, и в мае того же года он стал первым российским депутатом, «награжденным» званием «иноагента». А впоследствии в это законодательство внесли поправки, которые запрещают «иноагентам» быть депутатами любых уровней, и Виктор Воробьев был вынужден покинуть Госсовет.
За «скандинавский» флаг республики и свободные выборы власти
Мандат Воробьева во фракции КПРФ достался гражданскому активисту Николаю Удоратину (1998 года рождения). Несмотря на свою молодость, он успел поучаствовать в протестах на Шиесе и дать ряд острых интервью вроде «Не смотреть в рот Московии и едросовской своре».
Удоратин — один из последовательных сторонников «скандинавского» флага Республики Коми, который используют различные общественные организации. По его мнению,
«этот флаг приближает нас к европейским странам, показывает общность культурного развития. Он довольно популярен у тех, кто выступает в защиту интересов нашей Республики. Хотя все же пока он остается неофициальным символом, власти предпочитают триколор по российскому образцу».
И вновь можно заметить необычность таких убеждений для члена коммунистической фракции, которые по всей России предпочитают красные флаги.
С приходом в Госсовет Коми молодой депутат сразу выдвинул законопроект, расширяющий свободу выборов главы республики. Очередные выборы должны состояться в сентябре 2025 года, но Кремль хочет лишь заменить на этом посту одного «варяга» из «Единой России» на другого. Региональные депутаты не могут полностью отменить «муниципальный фильтр», установленный федеральным законом, но Николай Удоратин требует его снижения с 10 процентов до 5, чтобы обеспечить участие в выборах самовыдвиженцев. То есть делает всё возможное в узких рамках нынешней российской политики.
Почему в России боятся региональных партий?
Очевидно, что по своим идеям и проектам фракция КПРФ в Госсовете Республики Коми весьма отличается от московского «политбюро». И если бы в России существовал институт региональных политических партий, это наверняка были бы довольно разные организации.
Региональные партии (любые — и правые, и левые, хотя само это плоское деление выглядит уже устаревшим) свободно существуют даже в унитарных европейских странах. Например, во Франции, где они избираются и в местные парламенты, и в Европарламент. Почему же их нет в России, хотя она называет себя «федерацией»? Они запрещены российским «Законом о партиях» 2001 года, когда Путин только начинал строить имперскую «вертикаль власти», несовместимую с реальным федерализмом. Хотя ранее были почти повсюду — от Калининградской области до Красноярского края.
Когда политическим партиям стало позволено быть только «федеральными», всех региональных политиков лишили права создавать собственные организации — вместо этого им пришлось становиться «местным филиалом» той или иной москвоцентричной структуры. Но все же региональные партии и поныне возникают «явочным порядком».
Это касается и Коми отделения КПРФ, и хабаровского отделения ЛДПР при Сергее Фургале. Показательно, что его московское партийное начальство не оказало ему никакой поддержки после ареста, а хабаровчане, напротив, вышли на массовые протестные демонстрации против этого кремлевского произвола. Потому что Фургал «нарушил схему» — на губернаторских выборах 2018 года неожиданно победил назначенца от «Единой России», а затем заявил: «Моя партия — Хабаровский край», вернул местные выборы и его рейтинг превысил путинский. Такого империя не прощает…
Сегодня многие оппозиционеры в эмиграции озабочены прежде всего сменой власти в Кремле. Но именно прочная свобода региональных партий способна создать принципиально иной, многообразный контекст российской политики, который предотвратит всякие последующие попытки имперских реставраций.
