Чем больше россиян гибнет на войне, тем меньшей сенсацией становятся очередные сведения о потерях. В поименных (и далеко не полных) списках погибших, опубликованных к трехлетию войны «Медиазоной» и Би-би-си, уже 95 тыс фамилий. Полное же число погибших с российской стороны оценивается к началу 2025-го в 167-235 тыс (Би-би-си, по экспертным оценкам) и в 165 тыс («Медиазона» и «Медуза», подсчет по реестру наследственных дел).
Если добавить около 23 тыс убитых прокси из захваченных РФ еще в 2014 году частей Донецкой и Луганской областей Украины (оценка Би-би-си) и учесть погибших за январь–февраль 2025-го, то общие потери с российской стороны составляют сейчас не меньше 200 тыс. Это верхняя граница оценки армии вторжения России три года назад.
Рациональное помешательство
Эта война уже далеко превзошла по потерям все вместе взятые войны на Балканах в 1990-х, в которых со всех сторон погибло 130-160 тыс., включая мирных жителей, и которые до этого были самыми кровавыми конфликтами в Европе после Второй мировой.
С украинской стороны только в поименном и проверенном на достоверность списке проекта UALosses числятся фамилии 70 тыс. погибших, а общее число павших военных гораздо больше, не говоря о гражданских. Поэтому число жертв этой войны с обеих сторон уже явно превышает 300 тыс. Таковы последствия безумия путинского режима.
Но этот же режим вполне рациональным образом организует поток направляемых им на убой военных.
В первые месяцы вторжения война велась силами кадровой армии и формирований донецких сепаратистов, укомлектованных с помощью массовой мобилизации. Оценочная численность населения этих территорий всего 3,5 млн, и гибель 23 тыс. дончан говорит о цене, которую российский режим заставил местных жителей заплатить за «освобождение Донбасса». Если бы Россия оплатила войну против Украины в той же пропорции, то ее потери достигли бы 1 млн погибшими. Донбасс обескровлен и давно уже не может дать Путину добавочных солдат. К этому выводу правитель пришел еще осенью 2022-го. Быстро пополнить армию можно было только через мобилизацию, что и было сделано.
Тогдашний призыв 300 тыс. резервистов, не столь уж и грандиозный (пропорционально числу жителей раз в 10-15 менее массовый, чем призыв в сепаратистских образованиях Донбасса), вызвал такое смятение в народе, что режим единственный раз за эту войну посчитался с подданными.
И тогда в мясорубку бросили зеков. А потом вместо второй волны мобилизации, которую ждали уже весной 2023-го, начали планомерный набор наемников-«добровольцев».
Доставка людей временно наладилась
Стараясь объяснить терпимость российских масс к военным потерям, Би-би-си напирает на то, что половина погибших — люди посторонние, «которые почти не участвовали в жизни российского общества». «Из каждых 10 погибших, воевавших на стороне России, три человека — это заключенные, а еще два — жители самопровозглашенных ДНР и ЛНР».
Это верно только отчасти. Жители Донецкой и Луганской областей Украины, судя по приведенным оценкам, составляют не 20% погибших, а скорее 10-15%. Что же до зеков, то в российской глубинке их уж точно не назовешь «почти не участвующими в жизни». Они такие же свои, как и те, кто еще не сидел. И их доля среди павших не 30%, а самое большее 25%.
Но еще важнее, что к середине и особенно к концу 2023-го режим почти «израсходовал» зеков и переключился на «добровольцев». Переход был тем проще, что это выходцы из тех же общественных кругов, что и зеки. И в этих кругах фаталистически относятся к гибели себе подобных не потому, что это «чужие», как думает Би-би-си, а по общему своему миросозерцанию.
Именно наемники в последние полтора года несли главную тяжесть вторжения и гибли чаще всех. На сегодня они уже самая многочисленная категория среди погибших за эту войну и составляют в общей массе примерно 30%.
Если считать, что в наемники за три года пошли приблизительно 700 тыс. человек, то погиб каждый десятый из них. В большинстве они сложили головы в кровавых наступлениях последнего года.
Казалось бы, доставка человеческого материала на фронт наладилась.
Одновременно преодолели и перерасход офицеров, запас которых нельзя быстро восстановить. Если в начале вторжения офицеры составляли целых 10% среди погибших, то сейчас «их доля сократилась до 2-3%: это связано с изменением характера боевых действий и с активной вербовкой добровольцев-рядовых, которые гибнут во много раз чаще, чем старшие по званию» («Медиазона»).
Но всему простому и удобному приходит конец. Если судить по стремительному росту премий во второй половине 2024-го, количество желающих наниматься пошло на убыль. Ожидавшийся властями патриотический подъем по случаю вторжения украинцев в Курскую область (август 2024-го) не состоялся. А запас рекрутов, падких на бешеные деньги стал иссякать.
Да и местные бюджеты оказались не безразмерными. На днях самарский губернатор снизил единовременную выплату за подписание контракта с рекордных для России 3,6 млн руб до 2,1 млн руб.
Кровавый налог разложен не поровну
Похоже, назревает очередной пересмотр способа добычи людей для войны. Поскольку зеки почти закончились, а наемников и денег не хватает, в повестку сама собой возвращается, пусть и брутальная, но испытанная процедура: вторая волна мобилизации.
Посмотрим, на кого легла первая. Пофамильно идентифицировано 10,8 тыс. погибших мобилизованных. В реальности их может быть раза в два больше, т. е. одна десятая среди всех погибших с российской стороны и одна пятнадцатая из тех 300 с лишним тысяч, которых призвали два с лишним года назад.
Налог кровью разложен непропорциональным, но вполне понятным образом. Меньше всех пострадали столицы. Коренной житель Москвы редко бывает «добровольцем», еще реже — принудительно мобилизованным и исключительно редко — павшим мобилизованным.
Погибших мобилизованных москвичей зафиксировано 156, петербуржцев — 114. Зато мобилизованных башкортостанцев и татарстанцев погибло соответственно 601 и 544.
Население Башкортостана и Татарстана, вместе взятых, гораздо меньше населения Москвы, а порознь — заметно меньше Петербурга. Много погибших и среди мобилизованных в других областях Поволжья — Самарской и Волгоградской.
Зато вполне скромные потери в мобилизованных понесли захваченные в 2014-м Крым (64) и Севастополь (18). Ничего похожего на повальную и сопровождаемую огромными жертвами мобилизацию, устроенную на «новых» аннексированных землях Донбасса, в «старых» аннексированных землях проводить не стали.
Если же сравнивать первую волну российской мобилизации с американской мобилизацией во время Вьетнамской войны, то в США при их тогдашнем населении в 1,4 раза больше, чем сейчас в РФ, воевать отправились в 8 раз больше мобилизованных (2 млн с лишним), среди которых пал каждый сороковой (свыше 50 тыс).
Под российскую мобилизацию-2022 попало куда меньше людей, но зато с гораздо более высокой вероятностью быстро погибнуть. Если вторая мобилизационная волна состоится, то ее сценарий, видимо, будет продолжением первой.
Это означает, что по изнеженным и лояльным режиму столицам она ударит не очень сильно. По обездоленной глубинке, поставляющей основную массу наемников, тоже. А главную тяжесть придется принять на себя среднезажиточным промышленным регионам, как русско-, так и неруссконаселенным. Сколько-нибудь широкий и принудительный призыв будет означать для них принципиально более глубокое вовлечение в войну, чем до сих пор.
***
Вероятность паники из-за начинаний начальства в России всегда выше, чем вероятность организованного возмущения против него. Но режим не зря уже два с лишним года тянет с мобилизацией. Антивоенные волнения не совсем исключены. Подданным надоела «СВО» и они, хоть и робко, но надеются, что вождь победно ее закончит, а не погонит по восходящей. Цена второй волны будет выше, чем первой.
Но кризис со снабжением фронта человеческим материалом заставит Путина выбрать: или рискнуть и переобъявить мобилизацию, или согласиться с приостановкой войны.
