Но дело тут не в сроках завершения, а в том, что Трамп тем самым взял мяч на свою сторону поля, объявил о своей ответственности за урегулирование и о том, что он будет автором первого шага.
Всю вторую половину 2024 года это давало возможность Путину выступать с позиции: «Наши условия вы знаете, а ваши мы послушаем». Четыре условия кремлевского ультиматума были объявлены Путиным в июне 2024 года.
Кремль многократно повторял, что его не интересует «перемирие без предварительных условий», что переговоры с Зеленским невозможны и что переговоры возможны только с учетом «реалий на земле», то есть должны начаться с признания того, что 4 украинские области, присоединенные к РФ в 2022 году, остаются России.
Владимир Путин все это еще раз подтвердил на своей 4,5-часовой прямой линии.
Трамп уже обратился к Путину с предложением начать мирный процесс, американскому президенту придется выслушать еще раз четыре пункта «июньского ультиматума», на этом переговорный процесс завершится и встанет вопрос, какова дальнейшая логика действий Трампа и его администрации в отношении Кремля.
У Трампа есть две возможные стратегические линии.
Одна: сохранить (по истечении 90-дневного карантина) финансирование Украине для продолжения обороны от Путина, но устраниться от дальнейших попыток урегулирования. В этом случае война на истощение будет продолжаться с большой вероятностью всю его канденцию, а тактические детали поддержки Украины будут регулироваться руководством НАТО, большой группой европейских стран «восточного фланга», а также Германией, Францией и Великобританией.
Вторая: радикально наращивать давление на Кремль. Учитывая то, что есть консенсус: Путин будет вести войну при любом давлении, то оно уже не будет предполагать стратегической целью «принуждение к переговорному процессу», а будет представлять собой программу, направленную на разрушение российской «экономики войны» и политический крах путинизма.
Какие реалистичные возможности такого радикального давления есть у США? Или, иначе говоря, к какому инструментарию может прибегнуть Трамп?
Введение «иракских» санкций. То есть исключения всех форм оплаты российской нефти, кроме оплаты бартером. При этом список товаров, поставляемых в РФ будет ограничен продовольствием и медикаментами. Безусловно, Кремль будет энергично искать возможности обхода этих санкций, однако, очевидно, что на государственном уровне к этому сейчас присоединится широкий круг стран, включая Китай и Индию.
Подавление обхода санкций. Учитывая сложившуюся практику обхода санкций, даже и без введения «иранского варианта», в каденции Трампа потребуется соглашение — открытое, к которому могут присоединяться страны — об уголовном преследовании за обход санкций. Прецеденты уже есть, в Нидерландах уже два судебных дела в 2023 и 2024 гг. США могут выступить инициатором создания международной комиссии, которая объединит возможности финансовых разведок и спецслужб разных стран для энергичного возбуждения уголовных дел против граждан любых стран, вовлеченных в обход санкционного режима. Очевидно, что энергичная работа такой комиссии при взаимодействии с Евроюстом и Министерствами юстиции отдельных стран в течение года может создать радикально новую атмосферу в вопросе обхода санкций.
Военная эскалация. Трамп уже заявил, что будет настаивать, чтобы европейские страны подняли расходы на оборону до 5%. В прошлой каденции он настаивал на 2%, однако его прошлая каденция протекала в совершенно других условиях, в период перемирия на базе Минских соглашений, когда военное противостояние было сведено к минимуму. Сейчас он вступает в новую каденцию в условиях интенсивно ведущейся фронтальной войны.
Сам по себе призыв повысить расходы на оборону в такой ситуации выглядит скорее намерением отстраниться от политики давления на Кремль, и перейти к концепции долгосрочной стратегии укрепления обороны Евросоюза. Безусловно, повышать оборонные возможности Евросоюза придется в ближайшее десятилетие, независимо от того, будет перемирие или нет.
Но давление на Кремль возможно на основе формулы Кита Келлога: «если вы не сядете за стол переговоров, то мы дадим украинцам все необходимое, чтобы убить вас на поле боя». Давлением на Кремль будет не план многолетнего продвижения к 5% расходам стран Евросоюза на оборону, а тактический план стремительного финансирования военных производств, которые позволят Украине рассчитывать на вдвое больше снарядов и тактических ракет, чем могут произвести российские военные заводы. Безусловно, совокупные возможности стран НАТО позволяют объявить о такой радикальной задаче и о плане ее решения в течение 12 месяцев. Значение тут имеют не конкретная дата выхода на цифры полного превосходства, а само намерение это сделать в короткие сроки.
Укрепление «восточного фланга». Этот процесс уже начался. Администрация Трампа имеет возможность его резко и демонстративно ускорить. Путин уже дал для этого все основания в течение 2024 года: это и бряцание угрозой ядерного удара, в том числе не только по территории Украины, но и по странам альянса поддержки Украины, призывами к «дуэли» между российскими баллистическими ракетами и системами ПВО НАТО.
Сильный шаг заключен в том, чтобы резко нарастить американское военное присутствие на восточном фланге, это возможно без консолидированного решения НАТО, а на основе двусторонних соглашений с несколькими странами. Тут надо напомнить, что американская военная авиация в постсоветский период сократила свое присутствие на континенте в три раза — с 650 самолетов до 200 и отодвинула базирование с восточного фланга. Самолеты можно вернуть на восточный фланг. И это не единственное возможное решение, которое не только ведет к укреплению европейской обороны, но и изменит ход войны для Украины.
Крах путинизма. Очевидно, что «политика сдерживания» в отношении России будет актуальна после окончания войны. Но в разгар войны такая политика бессмысленна, поскольку «уже не сдержали». Российская политическая, военная и деловая элита сохраняет уверенность с том, что Запад пойдет на сговор с Путиным и даст ему возможность законсервировать свой политический режим. Это позволяет Путину успешно опираться широкие круги своей военной и гражданской бюрократии и бизнеса. Следует сделать четкое предложение российским элитам избавиться от Путина в обмен на нормализацию немедленно после того, как удалившая Путина группа объявит его преступником, совершившим действия несовместимые с интересами национальной безопасности РФ.
Путин должен быть публично квалифицирован большой группой стран как военный преступник, который неизбежно — рано или поздно — должен понести наказание за развязанную в Европе войну. Инициатором этого может быть администрация Дональда Трампа при поддержке Сенатов и парламентов большой группы стран. Крах путинизма должен быть заявлен как политическая цель, которой нет альтернативы.
Безусловно, это тяжелые решения. Но при вступлении в четвертый год войны в Европе следует смотреть прямо в лицо реальности: Кремль не собирается заканчивать войну, а собирается фиксировать результаты неприемлемого: территориальные приобретения в результате прямой, открытой агрессии.
А если это неприемлемо, то Дональду Трампу и его команде придется решительнее вести Россию к истощению в этой войне.
