Поскольку жанр телеграм-канала не предполагает пространных ответов по существу, сформулирую свою версию применения этой методики здесь.
Цели России
Начнем с РФ как зачинщицы конфликта. Ее широко и открыто задекларированная цель на данном этапе — вовсе не «защита русскоязычных», как полагает Владимир Пастухов (это было актуально десять лет назад, сейчас «защита прав русскоязычных» путем полного разрушения тех самых территорий, на которых они исторически преобладали, выглядела бы по меньшей мере странной), а уничтожение украинской государственности и национальной идентичности, или, как минимум, превращение Украины в послушного вассала, лишенного части территорий, армии, иностранной поддержки, и права избирать себе правительство. Это обосновывается антиисторическими утверждениями о якобы искусственной природе украинского государства и национальной идентичности: Украину «выдумал» то ли Ленин, то ли австрийский генштаб, то ли англосаксы… а вообще-то украинцы и русские — «один народ», только часть «полонизированных русских» по какому-то недоразумению называет себя «украинцами».
Остальные цели войны, которые я недавно описал как «матрешку», тоже задекларированы достаточно открыто. Путин и его идеологи видят естественный процесс распространения общественной модернизации как главную угрозу своему режиму и преподносят его как «наступление Запада». Пример Украины, в которой этот процесс идет полным ходом, должен показать всем — и Западу, и другим переходным странам вроде Грузии и Молдовы — что Кремль готов на все, лишь бы остановить колесо Истории.
Специально для западных сторонников идеи, будто «мы в Украине сами спровоцировали Путина обсуждением вступления Украины в НАТО»: вступление в НАТО другой пограничной страны — Финляндии — не вызвало никакого ответа со стороны руководства РФ. А вот решающий эпизод внутренней модернизации Украины — Революция достоинства — наоборот, вызвал немедленный военный ответ, хотя на тот момент о вступлении в НАТО вообще и речи не шло, большинство населения было против.
Таким образом, речь идет о претензии России закрепить и увековечить домодерный режим, в котором «холопьев своих мы казнить и миловать вольны», а любой человек или сообщество, такое как нация, — «или раб, или враг».
Соответствующая политическая культура лучше всего передается выражением «уважение — род страха» (или «боится — значит уважает»). В поисках уважения кремлевский режим должен наводить страх — что он и делает, развязав войну против Украины. Это signaling game в глобальном противостоянии, но также и для российских элит. И эти цели войны тоже однозначно задекларированы, даже юридически — в виде ультиматума, поставленного странам НАТО в декабре 2021 г.
Неоднократно сказано, что вторжение в Украину — это прокси-война против НАТО и США, результатом которой должна, по замыслу кремлевских стратегов, стать «новая Ялта»: другой, «более справедливый», с их точки зрения, мировой порядок, оберегающий «законные интересы» домодерных режимов (не только российского, но и китайского, иранского и т. д.) от «экспансии Запада», то есть модернизации. Естественно, никакого суверенитета у отдельных наций, окружающих Россию (как и, собственно, у российского народа) нет и быть не может, как положено в домодерном обществе.
Обе цели экзистенциальны для путинского режима, хотя и по разным причинам.
Вторая — экзистенциальна глобально, потому что патрональный авторитарный режим несовместим с модернизацией. Украина в случае весьма вероятного успеха своей модернизации и в силу своей «родственности» может стать примером для российского народа, а риторика «одного народа» еще больше усугубляет такую опасность для кремлевского режима. В конце концов, колют Кремлю глаза и Финляндия с балтийскими странами, но всегда можно списать их успех на то, что они «другие». С Украиной такой фокус не пройдет.
Отсюда — первая цель. Плюс, коль скоро уничтожение украинской государственности и национальной идентичности объявлено целью signaling game, провал в достижении этой цели будет сигнализировать, наоборот, слабость — чего «альфа-самец», лидер мафиозного по структуре государства, себе позволить никак не может, ибо это чревато потерей власти. И тут не идет речь о «рациональности» в экономическом смысле: в России, в отличие от западных демократий, победитель получает все, а проигравший все теряет. Поэтому вопрос сохранения власти путинским кланом — это вопрос его физического выживания, ради которого все средства хороши.
Цели Украины
Украина изначально вообще не имела никаких целей в этом конфликте, поскольку не она его инициировала. В отличие от непонятно на чем основанного утверждения Владимира Пастухова, только очень узкий, фактически маргинальный круг радикальных националистов всегда утверждал, что Россия во всех ее ипостасях — экзистенциальный враг Украины, а единственный способ от него избавиться — развалить империю. Эту точку зрения не поддерживало ни абсолютное большинство населения, которое положительно относилось к России, русским как этносу и даже к Путину как президенту (об этом говорят опросы), ни, соответственно, демократически избранная власть. Идеалом большинства было «идти своей дорогой, оставаясь друзьями и добрыми соседями».
Ситуацию не изменили даже враждебные действия России в 2000-х — такие, как открытое вмешательство в выборы 2004 г., отключение поставок газа, торговые войны Роспотребнадзора или конфликт вокруг острова Тузла. Хотя дальновидные аналитики уже тогда предупреждали, что построить «витрину модерна» на глазах у Путина не получится, если только не заручиться гарантиями безопасности, которые может реально предоставить только НАТО. Вторжение в Грузию это очень наглядно продемонстрировало.
Перелом наступил после аннексии Крыма и развязывания войны на Донбассе. Тем, кто считает ее «гражданской», напомню, что началась она с заброски диверсионной группы Игоря Гиркина в Славянск — там постепенно выдыхалась гражданская «заварушка» (тоже подогретая Кремлем), но без кровопролития и ожесточенности с обеих сторон. «Национальную идею» того момента лучше всего сформулировал Лесь Подеревьянський: «Від’їбіться від нас». Простые граждане всегда так воспринимали власть, Донбасс так воспринимал Киев, а Киев — Москву. На такой основе можно было достаточно просто прийти к компромиссу, но это не входило в планы Кремля, поэтому появился Гиркин, затем буряты на Т-72 (отсутствующих в Украине), а впоследствии даже руководство «народных республик» из числа бывших сибирских чиновников.
И вот тут-то оказалось, что те самые радикал-националисты были таки правы! Впрочем, даже тогда большинство украинцев не готово было объявлять холивар за освобождение территорий, не говоря уже о развале империи, и старались найти какой-нибудь мирный выход, который не закрывал бы дорогу к модернизации. Минские соглашения таким выходом не стали, что было очевидно даже простым людям. Все же избирателям хотелось верить, что выход где-то есть — в том числе и поэтому тогдашний президент Петр Порошенко, делавший ставку на воинственную риторику, с треском проиграл выборы Владимиру Зеленскому, обещавшему мир. Но так же, как Порошенко, в свое время тоже избранный под обещания закончить войну за пару недель, Зеленский столкнулся с тем, что описанные выше цели России такого мира, в котором независимая Украина успешно модернизируется, не допускают.
Подход радикальных националистов обрел популярность только после полномасштабного вторжения. Очень трудно жить в мире, где они оказались правы. Но даже сейчас, при всех естественных эмоциях в отношении врага, далеко не все в Украине ставят себе задачей развал России. В конце концов, он несет многочисленные и большие риски для самой Украины, особенно если развал будет сопровождаться гражданской войной.
В реальном мире, в отличие от социальных сетей, десубъектизация России, о которой пишет Пастухов, никогда не была главной целью Украины. Цель Украины, и декларированная, и неформальная, имени Подеревъянського, — гарантированный суверенитет в международно признанных границах. Если бы Россия осталась существовать в своем нынешнем качестве, но каким-то чудом перестала быть реальной угрозой для соседей, то подавляющее большинство украинцев с удовольствием о ней просто забыли бы на какое-то время, а впоследствии, возможно даже какое-то возобновление отношений, хотя, конечно, далеко не на таком уровне, какой был.
Таким образом, цели России и Украины действительно антагонистичны, но не до такой степени, как пишет Пастухов. Как говорила в аналогичной ситуации Голда Меир, «Мы хотим жить. Наши соседи хотят видеть нас мертвыми. Это оставляет не слишком много пространства для компромисса». В нашем случае решение возможно, но для этого требуется катарсис, который выдернул бы из российской идентичности имперское жало, или, как минимум, крах нынешнего режима в РФ. Тогда Украина и мир могут получить по крайней мере передышку, которая позволила бы создать прочные гарантии на случай любого развития событий в России — прежде всего, конечно, в виде вступления в НАТО, которое сам Кремль сделал необходимым. Также необходимо существенное укрепление обороны как Украины, так и всего цивилизованного мира.
Цели Запада
В отличие от России и Украины, цели Запада в этой ситуации нигде явно не задекларированы, и внутренне противоречивы – хотя бы из-за того, что Запад неоднороден. Декларируемые цели варьируют от развала империи, о котором не стесняются говорить лидеры стран Балтии, которые от нее больше всего страдали, и имеют наибольшие шансы пострадать снова, до «сохранить лицо Путину» и «мира любой ценой». Если очень осторожно, с большими оговорками, попытаться вывести мейнстрим, то он, наверное, выражается словами «не дать России победить, но договориться с ней».
Однако это, как мы видели выше, невозможно.
К сожалению, пока немногие на Западе готовы посмотреть правде в глаза и признать, что «хорошего» выхода из ситуации, сложившейся после 24.02.2022 попросту нет. Путин сделал непоправимое, и загнать джина в бутылку, вернуться в мир 2020-х, а лучше — докрымский или даже догрузинский не-воз-мож-но. Перспективы «мирного сосуществования» с путинским режимом, как это было с поздним совком, чьим лозунгом было «миру — мир», тоже как минимум иллюзорны: этот режим даже не употребляет таких слов. Их сейчас говорит товарищ Си, а вот в РФ за них могут и срок дать. Вместо этого руководство РФ говорит об экзистенциальной угрозе со стороны Запада, о вековом противостоянии с англосаксами и о тому подобных вещах в стиле чучхэ или, точнее, Сталина. Который, кстати, все больше становится кумиром власти. Но этого западные эксперты и политики предпочитают не замечать, потому что иначе следуют крайне неприятные выводы, требующие трудных решений, финансовых жертв и принятия риска. А к этому аморфный мейнстрим пока не готов.
Поэтому я бы не стал следом за Владимиром Пастуховым постулировать определенные цели Запада. Запад находится в процессе их формулирования, процесс может пойти в разных направлениях, а может и затянуться так, что ситуация разрешится сама по себе — к сожалению, в таком случае, вряд ли в пользу цивилизованного мира…
Дихотомия же может быть разрешена или в одну, или в другую сторону.
Если победит здравый смысл и инстинкт самосохранения, то незадекларированной целью Запада станет смена режима в РФии. Разумеется, никто из ключевых игроков никогда не провозгласит такую цель вслух (Байден было в сердцах попробовал — но тут же вынужден был извиняться), однако по делам их узнаем. В таком случае, цели Украины и Запада совпадут, если не полностью, то в основном. Это нелегкое решение, поскольку требует принятия существенных рисков, связанных со сменой режима — в том числе, и возможного (но далеко не обязательного) развала России, но чем раньше оно будет принято, тем меньше риски.
Если же предпочтение будет отдано сохранению нынешнего кремлевского режима, то Запад действительно может за спиной Украины «договориться» – примерно так же, как это сделали Даладье и Чемберлен в Мюнхене за спиной Чехословакии. Результатом станет уничтожение Украины, стратегическое поражение Запада и укрепление «оси зла» в составе РФ, КНДР и Ирана с КНР за спиной у них. Следующий закономерный этап — полномасштабная мировая война. Но, да, не прямо сейчас, «не при моей каденции», чуть позже.
Владимир Пастухов осуждает президента Украины Владимира Зеленского за чересчур самоуверенную и радикальную позицию. Например, он пишет:
«Но и Путин отчасти прав: Киеву не были разъяснены „правила игры“, и по сути повторилась история с „будапештским договором“. Запад готов был помогать оружием и деньгами, но не готов был воевать и не собирается это делать впредь. Вряд ли политика Зеленского была бы такой, какой она была, если бы он понимал, где находятся пределы реальной возможной вовлеченности Запада, который отказался брать на себя в полном объеме ответственность за тех, кого приручил».
Вопрос: а какой должна была бы быть политика Зеленского? Он пришел к власти с (крайне дилетантскими и безответственными) миролюбивыми заявлениями вроде «посмотреть в глаза Путину», «сойтись посередине», «нужно просто перестать стрелять» и т. д. За что подвергался заслуженному осуждению, и до сих пор ему припоминают эти слова. Зеленский искренне пытался хотя бы заморозить конфликт на Донбассе, в частности, заключил соглашение о прекращении огня с разведением войск, за которые его тоже костерили военные и менее миролюбивые сограждане. До самого конца он сохранял надежду на мир.
Но Путин делом доказал, что никакой мир, позволяющий Украине жить и модернизироваться, его не устраивает. И что быстрая победа над Украиной необходима ему в качестве signaling game в гораздо более серьезной игре с Западом. Ни единого шанса предотвратить войну у Украины не было. Единственное, о чем должен сейчас жалеть Зеленский, — что он доверился европейским партнерам, а не США, и не начал своевременную подготовку к большой войне.
Соответственно, сейчас рациональная для Зеленского стратегия — это не допустить «договорняка» за спиной Украины без гарантий суверенитета, и по возможности склонять Запад к решению «валить» путинский режим пока не поздно. Для этого необходимо, чтобы мечтатели о «компромиссе» как можно быстрее убедились в его невозможности. Это произойдет, если Украина проявит «договороспособность», а вот Путин пойдет быковать.
В последнее время президент Украины даже осторожно смягчил риторику в отношении границ и продемонстрировал готовность обсуждать территориальный вопрос (разумеется, без признания аннексии). Дальше отступать уже некуда, поэтому он продолжает очень жестко настаивать на гарантиях суверенитета — и Западу трудно будет отказать Украине в них, ведь это будет означать явное предательство и потерю лица. Какое к черту величие Америки «снова», если она опять, как во Вьетнаме и Афганистане, предает своих союзников? Но именно такие требования гарантий заставят Путина проявить свои истинные намерения и развеять этим самым иллюзии у тех, у кого они еще остались.
Конечно, для этого могут потребоваться некие контакты с западными лидерами, которые — как недавний телефонный звонок Шольца — поднимают самооценку Путина и могут даже создать у него иллюзию «новой Ялты», точнее, Мюнхена. Но если эти переговоры, в отличие от ялтинских и мюнхенских, закончатся безрезультатно, то выдать их за свою победу будет трудно даже таким мастерам пропаганды, как Путин. Зато реальный результат в таком случае — определенность позиции Запада — скорее всего станет смертельным для путинского режима.
Впрочем, для этого на самом деле вовсе необязательно идти на переговоры, sapienti sat.
