Граждане выбирали изображение только для одной (оборотной) стороны 1000-рублевой купюры — на другой (лицевой), это еще в прошлом году решено, будут виды Нижнего Новгорода: Никольская башня нижегородского кремля, слияние Оки и Волги, центральный павильон Нижегородской ярмарки и футбольный стадион, где состоялись игры Чемпионата мира 2018 года.
(Да, надо сказать, что 1000 рублей изобразительно посвящены Приволжскому федеральному округу, поэтому выбор объектов ограничен входящими в него регионами.)
Так, а почему понадобилось выбирать? А потому что был скандал год назад. Банк России в прошлом октябре представил картинку не только для лицевой, но и для оборотной стороны: Музей истории государственности татарского народа и Республики Татарстан в Казани, башня Сююмбике на территории Казанского кремля и Музей археологии и этнографии в Уфе. Что не так? А на здании музея истории не было православного креста! А почему на музее должен быть крест? А потому что это бывший храм, в помещении которого уже давно музей. Так музей же? Музей, но не все даже в Казани знают, что это музей, а выглядит он как храм, потому что бывший храм, и вот нехорошо, что без креста. Да нет же креста на здании! Нет, но кажется, что должен быть. Против картинки выступили официальные православные и даже страшный законодатель Андрей Клишас из Совета Федерации.
В общем, печать уже согласованных было купюр остановили, затеяли конкурс изображений. От греха подальше среди предложенных на конкурс фотографий не было никаких похожих на храм зданий.
Что интересно: граждане не выбрали ни музей, а их там несколько в списке, ни аэропорт, ни дом, связанный с русской знаменитостью, Лермонтовым или Гончаровым, ни даже муляж ракеты в Самаре, ни один из двух мостов. Граждане выбрали работающую штуку, на которую можно билет купить и съездить из Нижнего в Ярославль, например.
Можно было бы, вероятно, увидеть в этом тяжелую усталость граждан от символов, которые пихает им официальная пропаганда: иностранные буквы, которые означают войну в Украине, всякий прочий милитаризм, религиозные символы, да и Владимир Путин, который от долгого употребления сам превратился в какой-то символ, для кого-то жуткий, для кого-то пафосный.
Но на самом деле победитель, «Метеор», теплоход на подводных крыльях, — как раз-таки символ, и до такой степени важный, что выбор граждан (и ретроспективно — идею ЦБ провести конкурс) следует восславить. Ну или впасть в уныние, как кому больше нравится.
Суда на подводных крыльях не изобретены в СССР — первые работы сделаны в Германии, Италии, Великобритании и США в самом начале прошлого века. Но советские суда на подводных крыльях, стоит это подчеркнуть, были наиболее массовыми в мире: их построено в общей сложности около полутора тысяч, в разы больше, чем в остальных странах, вместе взятых.
То есть это был а) высокотехнологический и б) конкурентоспособный продукт в гражданской сфере — достаточно сказать, что советские суда на подводных крыльях покупали голландские судоходные компании. Нет, разумеется, и военное использование судов на подводных крыльях практиковалось в СССР, и не только в СССР — американские (производства Boeing) катера воевали во Вьетнаме, например, — но вот эта массовость и эффективность советских «Метеоров» и «Комет» была удивительным и отрадным для советской гордости техническим явлением.
Сегодняшние «Метеоры» в технологическом отношении мало чем отличаются от советских судов с тем же названием, а это разработка 50-60-летней давности. Современные побольше, но вот (что за неприятность) моторы на них стоят немецкие, MAN. Об этом, разумеется, ничего в конкурсных сообщениях не сказано. Как не сказано и того, что современных «Метеоров» не выпущено еще и десяти штук: четыре точно уже используются на коммерческих рейсах, еще сколько-то заложено, строится.
Хорошо, в чем же видится символический смысл «Метеора» как победителя конкурса ЦБ на лучшую картинку на оборотной стороне 1000-рублевой купюры?
В том, что это советское изделие, раз. В том, что это конкурентоспособное советское изделие, два. В том, что его производит спустя тридцать лет после окончания производства почти в неизменном виде Россия, три. То есть это любимое нынешним российским народом безропотное и радостное погружение в успешное (или «успешное») советское прошлое, что-то вроде космоса, но не успевшее дискредитировать себя в новой российской реальности.
Это, так сказать, катафатическая часть символа.
Есть и апофатическая. Среди отвергнутых гражданами картинок, то есть символов, были разные красоты с техническим смыслом: Жигулевская ГЭС, аэропорт имени Гагарина, Музей космонавтики, пара весьма сложных в инженерном отношении мостов и парк космонавтов — тоже имени Гагарина. Но гражданам все это меньше нравится, чем максимально понятная и функциональная техника, да еще и с неплохим, хотя и архаическим дизайном.
Еще апофатическое. Культура в виде Пушкина (самого!), Лермонтова, Гончарова и Чайковского, а также братьев Васнецовых, Салавата Юлаева и чувашской Матери-покровительницы (из каррарского мрамора), несмотря на «наше все» и неразрывную культурную связь тысячелетий, нисколько граждан не заинтересовала. Мертвечина.
Не заинтересовал граждан и далекий предок «Метеора», самобытная парусная волжская барка, изображенная на старинной открытке.
(Тут еще одно забавное наблюдение: эта барка — одно из двух конкурсных изображений, представленное не агентством ТАСС и не сервисом Shutterstock. Сервис, кстати, американский, у него штаб-квартира в Эмпайр-стейт-билдинг.)
Вывод такой. Самое массовое из изображений — ничто не сравнится с деньгами по количеству копий! — по воле россиян будет украшено бесспорным советским достижением. Лишнее подтверждение тому, что советская пропагандистская травма никуда не делась и граждане уже теперь РФ желали бы по-прежнему жить в советской действительности, пусть даже и извращенной.
Со всеми ее подводными крыльями.
