Вторгаясь в Украину, Владимир Путин, судя по всему, ставил перед собою целью «смену политического режима» и установление некоего протектората. Не прошло и месяца, как оказалось, что военными методами обозначенная цель не достигается, а учитывая мобилизацию украинского общества, так и вообще становится несбыточной.
Соответственно, руководство России оказалось в цугцванге. Выхода было из него два: либо любыми путями выходить из войны (значит, обрекать себя на внутриполитические сложности, поскольку никто из элит Путину никогда бы не забыл такого предательства, или если более точно, но менее литературно — «кидалова»), либо продолжать операцию, превращая войну в самоцель и надеясь на то, что когда-нибудь Украина отступит. 147-миллионное государство все же обладает куда большим потенциалом, нежели 40-миллионное. Но только «при прочих равных».
Именно этим текущая война напоминает Крымскую и Афганскую, которые завершились, мягко говоря, неуспешно, хотя и без полного разгрома российских войск.
Крымский цугцванг
Крымскую войну 1853–1856 годов начал Николай I, будучи уверенным в победе. Идея проста: под надуманным предлогом русская армия атакую довольно слабую Османскую империю, вторгается на Балканы, разбивает турецкие войска, получает поддержку от славянских православных народов и захватывает Стамбул, навязывая политическую волю турецкому султану.
План был смелый и — если забежать вперед — нечто подобное уже другому императору удалось реализовать спустя двадцать лет, во время русско-турецкой войны 1877–1878 годов. Но не сейчас. Почему?
Во-первых, никаких массовых восстаний в тылах турецкой армии не произошло.
Во-вторых, в 1854 году русская армия уперлась в турецкие крепости на Дунае.
Но самое важное — в-третьих.
Если посмотреть на карту того времени, то видно, что над тыловыми коммуникациями русской армии на Балканах нависает Австрия. Да, за пять лет до этого Николай I спас ее молодого императора Франца-Иосифа от венгерского восстания. Русский правитель, конечно, руководствовался не только монаршей солидарностью, но и прагматическим интересом — дабы венгерская национальная революция не побудила бы поляков повторить нечто подобное уже на российской территории. Но что важно в 1853 году: Вена отказалась держать нейтралитет. Что это значит? Что в любой момент по тылам русской армии может быть нанесен отсекающий удар.
Более того, нейтралитета не обещала и Пруссия, а это означало, что значительная часть русской армии оставалась на западных границах — как необходимые силы прикрытия. В апреле 1854 года Пруссия и Австрия заключили оборонительный союз, антироссийская направленность которого была очевидной. И вот уже к этому стоит добавлять известную проблему больших пространств, препятствовавших быстрой переброски хотя бы части сил на нужное направление.
Ситуация усугубилась, поскольку Николай I рассорился со всей Европой, и главное, с крупнейшими государствами того времени Англией и Францией, которые в марте 1854 года вступили в войну на стороне Турции. Ситуация беспрецедентная: действия России объединили страны, на протяжении долгого времени враждовавшие.
Здесь я добавлю только один факт морального плана. Все мы знаем из школьных учебников про Синопское сражение 18 (30) ноября 1853 год, когда адмирал Нахимов уничтожил флот Турции. Но всегда упускался сопутствующий эпизод: пушечный обстрел прибрежного города Синопа. В те времена общественное мнение Европы посчитало подобное поведение, мягко говоря, предосудительным. Истории про «русское зверство» заполнили страницы английских газет, подталкивая правительство к более решительным действиям.
Не добившись на Дунае успехов и опасаясь удара по тылам от Австрии, летом 1854 года Россия вывела войска и оказалась в тупиковой ситуации. И парадоксальной: большая империя начала войну против заведомо более слабого противника, располагала сильной армией (да, с проблемами, но когда их не было?!), но не понимала, куда приложить ее силы, чтобы одержать необходимую для успешного завершения войны победу. Единственно, что оставалось: ждать, что будет делать противник и действовать по ситуации, чтобы выторговать нормальный мир.
То есть еще до того, как боевые действия начнутся в Крыму, Россия уже, как минимум, не выиграла войну. А быть в стратегической обороне — отдавать инициативу противнику, обрекать себя на неудачу.
Дальнейшее известно. Кратко: союзники ударили по Крыму, по черноморской базе России, высадивши беспрецедентный для того времени десант. Но решение логичное, если принять во внимание, что Париж и Лондон опасались российских амбиций на Балканах и в Средиземном море.
Серия неудачных для русской армии сражений – но без полного разгрома. Да и положение французских и английских войск оставляло желать лучшего. Переговоры о мире состоялись уже при новом императоре Александре II. Главные условия: нейтральный статус Черного моря: и Османская империя, и Россия лишались права держать там военный флот. Свобода торговли на Дунае, для чего Османской империи отдали устье этой реки, на которой находились такие крупные города, как Вена, Будапешт и Белград. Кроме того, Россия лишалась права на покровительство княжествам Молдавия и Валахия, полученного еще в 1774 года. То есть части политических целей российские оппоненты добились.
Русско-турецкая война 1877–1878 годов развивалась в других стратегических условиях. Не только потому, что Российская империя преобразовалась и укрепила армию. Резня болгар в 1876 году (в ответ на восстание) создала негативный образ Османской империи. Русская армия шла действительно освобождать болгар. Более того, турецкие автономные княжества Валахия и Молдавия объявили о собственной независимости, образовав Румынию. Она же стала военным союзником России. И самое главное: глава российской дипломатии князь Горчаков договорился с Австрией (на тот момент уже Австро-Венгрией): если та позволит разбить Османскую империю, то Россия воплотит главную цель — создание союзной православной Болгарии, а взамен под контроль Вены попадет Босния и Герцеговина.
Афганский цугцванг
Афганская война имеет репутацию неудачной и бессмысленной. Это, в общем, так. Но не совсем.
В 1960–1970-е годы отношения между Афганистаном и СССР развивались успешно. Страна советов играла важную роль во внешней торговле южного соседа, реализовывала на его территории несколько инвестиционно-строительных проектов и оказывала определенную помощь в развитии. Чего стоит автомобильный туннель под перевалом Саланг, который связывал север и юг страны, разделенный горным хребтом!
Отправной точкой стала афганская Апрельская (Саурская) революция 1978 года, когда к власти пришли коммунисты — вернее, небольшая группа городских радикалов, которые повели страну по пути кардинальных изменений. По законам «холодной войны», в Москве приветствовали эти неожиданные события. И как тут не приветствовать, если мировой социалистический проект уже откровенно дышал на ладан, а тут такой подарок!
За следующие полтора года Афганистан постепенно скатился в состояние гражданской войны, прежде всего из-за непродуманных реформ новоявленных коммунистов. И они, конечно, постоянно бомбардировали Москву просьбами о военной помощи.
Решение принималось очень тяжело, но соображения за вторжение в политбюро перевесили. Предполагалось, что СССР введет войска, будет обеспечивать контроль в городах, обучать местную армию, которая сама восстановит порядок. Тут, конечно, сразу всплывают возражения. Ну какой порядок в стране, если это сетевое, феодальное общество, где множество племен и кланов! Однако примером успеха являлся советский Таджикистан, опыт которого и хотели повторить в Афганистане.
Как известно, все пошло не по плану. Первую ошибку сделали в первые дни после ввода войск. Лидеры-коммунисты довольно быстро перессорились, а в сентябре 1979 года дело дошло до «дворцово-коммунистического переворота», когда харизматичный лидер, генсек Нур Мохаммед Тараки был убит, а его место занял премьер-министр Хафизулла Амин. В Москве не доверяли Амину, и дело было не в «призраке США», а в радикализме нового лидера. Сентябрьский переворот сопровождался кровавыми репрессиями против политических оппонентов.
Охраной Амина, помимо личной гвардии, занимался специально собранный отряд спецслужб, которому и поручили сразу с вводом войск (напомню, осуществленном по просьбе Амина) убить его. То есть война началась с предательства, что явно не вызывало сочувствия к «шурави» («советским»). Еще хуже стало, когда во главе поставили прибывшего в «советском обозе» Бабрака Кармаля. Он тоже являлся одним из лидеров революции 1978 года, однако быстро потерял власть, уехал послом в Чехословакию, а в сентябре 1979-го, после переворота Амина, получил клеймо предателя. Ставка на Кармаля, как показали события, стала ошибкой — по причине слабых лидерских и управленческих качеств.
Отстояться в городах советской армии не удалось: она с каждым годом все больше втягивалась в гражданскую войну. Армия постепенно училась воевать: разбираться в хитросплетениях внутренних клановых отношений и вырабатывать соответствующую тактику. Однако победить никак не могла. Все воспоминания советских интервентов, которые я читал, говорят об одном: это была чуждая и враждебная страна, где никаким социализмом и не пахло.
Но цель же вторжения — строительство социализма, укрепление власти конкретной политической группы. А здесь военные бессильны. И когда ветераны Афгана на полном серьезе говорят, что армия не проиграла ту войну, то именно в этом смысле они правы: армия не проиграла ее, так как вообще не могла выиграть. Это не ее задача заниматься государственным строительством.
Хотя отдельные успехи были. К концу 1980-х годов удалось так натренировать местную армию, что она оказалась способна самостоятельно проводить отдельные операции. В политическом плане ситуация улучшилась, когда в 1986 году Кармаля заменили на Мохаммада Наджибуллу, возглавлявшего «местное КГБ» — ХАД.
Советские войска были окончательно выведены в феврале 1989 года, остались военные советники, Афганистану продолжали передавали оружие, в основном списанное. Режим Наджибуллы продержался несколько лет. Осенью 1991 года, когда шел активный демонтаж СССР, ему перестали оказывать военную помощь, а в апреле 1992 года силы оппозиции вошли в Кабул.
Слабость аналогий
Любое историческое сравнение интересно только в той части, в которой это сопоставление работает. Путин не смог (и не мог) сменить власть в Украине и вынужден был перейти к затяжной войне. Де-факто осенью 2022-го появилась и новая задача: отобрать часть Украины и продать это российскому электорату как «возвращение русских земель». Война идет на истощение, может, удастся аннексировать больше. А не удастся — сторговать мир на относительно выгодных условиях.
Как будут развиваться события — мы и так узнаем. Пока же можно сказать три вещи.
Первое. В отличие от Александра II с Горбачевым, Путин, чтобы не потерпеть поражения, готов на любые жертвы своего и чуждого населения. И разгребать это наследие россиянам придется не одно десятилетие.
Второе. Сама стратегия продолжать биться за в общем-то ненужные территории и приемлемые условия мира — беспрецедентная ситуация в истории России. Станет ли война отрезвлением после угара советской ностальгии и имперских амбиций — вопрос но если часть Украины все же останется под контролем Кремля, в системе будет много людей, которые политическую карьеру будут делать через образ «возвращения русских земель».
Третье: за исключением Беларуси, Россия радикально ослабила свои позиции в странах восточной Европы, вернуть которые в обозримом будущем не удастся.
