По-английски текст опубликован в издании Russia.Post
«Грузинская мечта», правящая с 2012 года, получила почти 1,12 млн голосов (53,9%), а четыре оппозиционные силы суммарно собрали примерно 786 тыс. (37,8%) голосов. Остальные 8,3% (173 тыс.) голосов достались партиям, не прошедшим барьер в 5% (выборы впервые проводились по пропорциональной системе). В парламенте «Мечта» получит 89 мест из 150.
Основатель и почетный председатель «Мечты» — миллиардер Бидзина Иванишвили, сделавший состояние в России. Bloomberg оценивает его богатство в $7,5 млрд, а Forbes — в $4,9 млрд: около четверти быстро растущего ВВП страны.
В последние годы 68-летний Иванишвили заговорил на том же языке, который давно взяла на вооружения кремлевская пропаганда: миром управляет «партия войны»; Брюссель и Вашингтон мечтают, чтобы Грузия открыла «второй фронт» против России; оппонирующие «Мечте» силы зла развязали войну Грузии против России в 2008 году и очень хотят новой войны. Оппоненты «Мечты» (партии и некоммерческие организации) — иностранные агенты, их нужно остановить как можно быстрее.
Кроме Иванишвили, такие взгляды излагают и грузинский премьер Иракли Кобахидзе и депутаты от «Мечты».
Главным политическим противником «Мечты» с 2012 года было «Единое национальное движение», основанное Михаилом Саакашвили, бывшим президентом Грузии (на этих выборах — блок «Единство»). Все эти годы ЕНД не удавалось составить «Мечте» серьезную конкуренцию: Саакашвили и соратники оставили о себе в Грузии плохие воспоминания.
Несмотря на успешные экономические и некоторые политические реформы, на счету ЕНД пытки в тюрьмах, полицейское насилие, коррупция и «крышевание» бизнеса, изъятие активов у множества собственников, эксцентричные шаги и популистские шоу вместо размышлений и выверенных действий.
На нынешних выборах «Единство» впервые оказалось не на втором, а на третьем месте (10.2%). Его чуть опередила (11%) «Коалиция за перемены», образованная несколькими партиями, которые создали политики, раньше работавшие в «Единстве».
Два других оппозиционных блока созданы недавно и представляют собой «третью силу», которой так не хватало грузинской политике. Суммарно они набрали 16,6% голосов. Тем самым «Единство» наконец перестало быть главной оппозиционной силой, и это самое значимое изменение в партийном ландшафте с 2012 года.
Видную роль в одном из этих блоков играет Мамука Хазарадзе, соучредитель крупнейшего в Грузии банка TBC и руководитель американо-грузинского консорциума, который должен был привлечь инвестиции в строительство глубоководного порта Анаклия. Уже после начала этого проекта правительство стало противодействовать ему из-за смены геополитических приоритетов. В июне 2024 он был передан китайской госкомпании.
Вторым блоком руководит Геогий Гахария, в 2016–2021 годах бывший министром экономики, МВД и премьером. Гахария участвовал в разгоне протестов 2019 года, направленных против политики «Мечты» и усиления российского влияния в Грузии. Поэтому некоторые оппозиционные политики сомневаются, действительно ли Гахария готов последовательно противостоять «Мечте».
Холодная гражданская война
Все четыре оппозиционные силы не признали итоги выборов. Президент Грузии Саломе Зурабишвили заявила, что имела место тотальная фальсификация, захват голосов с использованием современных технологий, добавив: «Мы свидетели и жертвы новой формы российской спецоперации, гибридной войны».
«Мечта» и раньше копировала российскую стратегию и тактику: исполнительная власть полностью подчинила себе суды, преследует независимые медиа, натравливает общество на «либералов, не приемлющих традиционные грузинские ценности», объявляет иностранными агентами всех несогласных. По данным Bloomberg, у российских спецслужб в последние годы был доступк документам грузинских госорганов.
Зурабишвили призывает и Запад не признавать результаты выборов.
В конце 2018 года Зурабишвили стала президентом как кандидат «Мечты», но постепенно от нее дистанцировалась, а с февраля 2022 года вопреки политике Иванишвили отстаивает европейский выбор Грузии.
Все оппозиционные блоки заявили об отказе от своих мест в парламенте, чтобы не легитимизировать фальсификацию выборов.
Американские и европейские партнеры грузинской оппозиции не поддержали этот шаг. Госсекретарь США Энтони Блинкен посоветовал политическим лидерам «совместно устранить недостатки избирательного процесса». А верховный представитель ЕС по иностранным делам Жозеп Боррель призвал к «конструктивному и инклюзивному диалогу между всеми политическими силами».
Однако власть и оппозиция совершенно не готовы к диалогу. «Мечта» еще летом предупредила: после выборов ее соперники, их «сателлиты и преемники» будут объявлены неконституционной силой. Их участие в политике будет запрещено, лидеров ждет уголовная ответственность. «Единству» эти угрозы обещаны за «преступное развязывание войны против России» в 2008 году.
Запрет ждет и партию Гахария, наименее радикальную из оппозиционных блоков. Иванишвили назвал его «подонком» и обвинил в подготовке к войне в 2021 году: «Они заслуживают строгого наказания и поверьте, они его получат». Он утверждает, что оппозицию «поддерживает огромная сила извне».
Непримиримость как политическая культура
В свою очередь, оппозиция тоже не намерена вступать с «Мечтой» в какие-либо переговоры. Во многом эта категоричность обусловлена политическим стилем «Мечты»: ты либо подчиняешься ей, либо ты враг. Впрочем, и лидеры «Единства» тоже никогда не были склонны к компромиссам.
Власть и оппозиция видят друг в друге кровных врагов, предателей и изменников, им нечего делать в одном парламенте, говорит политический аналитик Давид Зурабишвили. После парламентских выборов 2020 года оппозиция тоже говорила о фальсификациях и отказывалась работать в парламенте. На первом заседании парламента присутствовали только депутаты «Мечты».
Тогда ЕС и США организовали переговоры между «Мечтой» и оппозицией. Споры продолжались более полугода, оппозиционеры вошли в парламент, но, подчеркивает Зурабишвили, никакой возможности помешать «Мечте» принимать репрессивные законы у оппозиции не было. Возможно, тогда враждующие политические лагеря упустили последнюю возможность компромисса, который позволил бы закончить «холодную гражданскую войну».
Едва ли оппозиция сможет многого достичь и в нынешнем парламенте. Ее присутствие помешает лишь принятию решений, для которых нужно три четверти голосов, — например, для того, что изменить конституцию, удалив из нее статью о стремлении Грузии в Европу.
В Грузии парламентская форма правления, но парламентская демократия здесь не успела сформироваться. За все постсоветские годы не было ни одного коалиционного правительства. Выборы проводились лишь для того, чтобы определить, «кто выиграл», победители не считали нужным прислушиваться к мнению побежденных. А побеждал тот, кто использовал раскол в обществе так, чтобы, разделив граждан на «своих» и «чужих», оказаться во главе большинства.
Для младшего партнера присоединение к побеждающей коалиции не дает политической выгоды. И «Единство», и «Мечта», когда им это было нужно, вступали в коалиции с мелкими партиями, подчиняли их себе, но весь выигрыш забирали себе. Затем победившая сила срасталась с госструктурами. Поэтому в грузинском парламенте чаще происходят драки, чем содержательные споры и соглашения.
Если бы на нынешних выборах победили оппозиционные силы, для завоевания большинства в парламенте им пришлось бы вести трудные переговоры друг с другом, и это могло бы способствовать развитию навыков парламентской демократии. Но победителем была объявлена партия Иванишвили.
Масштабы фальсификации
Опросы, на которые ориентировалась (1, 2, 3) оппозиция, сулили четырем блокам 52-55%, а «Мечте» — 33-35% голосов. Экзитпол Edison Research обещал «Мечте» 41%, а оппозиции — те же 52%. На четырех предыдущих выборах экзитполы Edison Research почти не расходились с официальными результатами. Поэтому оппозиция заранее начала праздновать победу. Объявленные несколько часов спустя ЦИК предварительные итоги выборов стали для нее холодным душем.
Отчеты наблюдателей показывают многочисленные нарушения, но не утверждают, что они могли существенно повлиять на результат.
Статистический анализ (1 и 2) показывает, что примерно на 400 участках из 3111 (13%) с высокой вероятностью был совершен вброс голосов. В крупных городах участков, отклоняющихся от нормального распределения, было немного, а на остальной территории — большое количество. Вероятно, махинации были сосредоточены именно там.
Наблюдатели сообщили о схемах с чужими ID, по которым многократно голосовали другие люди, и о том, что голосующие по чужим ID знали, к какому столу подойти. Наблюдатели We Vote зарегистрировали нарушения на 189 участках (6%), на которых должны были голосовать около 300 000 человек (8,6%).
Наблюдательная организация ISFED также зарегистрировала многочисленные случаи давления на избирателей, запугивания и подкупа. Есть и свидетельства других наблюдателе, но оценить влияние нарушений на итоговый результат пока невозможно.
Еще одна проблема — ошибки в избирательном списке, в частности наличие в нем давно умерших людей. Но и этих сведений пока недостаточно для признания выборов нелегитимными. Поэтому призыв оппозиции отменить результаты выборов не встречает понимания на Западе.
Ошибки оппозиции
Не только фальсификации позволили «Мечте» победить. Оппозиция, лишенная финансовых ресурсов, практически не присутствует в небольших городах и сельских муниципалитетах. В Тбилиси и крупных городах (Кутаиси, Рустави, Батуми, Поти, Зугдиди) она победила «Мечту» либо проиграла с минимальным разрывом. А вот в небольших городках, в сельских муниципалитетах и особенно — в районах, где живет много армян и азербайджанцев, поражение было оглушительным.
В ходе кампании оппозиция не воспринималась как побеждающая, она не излучала силу, сетует политолог Гия Нодия. Бедное население регионов не знает, зачем ему Европа, и высоко ценит мир, который, как считают тамошние жители, принесла Грузии «Мечта». Немало таких людей и в Тбилиси — особенно среди бюджетников и работников с низкой квалификацией.
Оппозиция неадекватно оценивала как свои шансы на успех, так и меры, которые готова предпринять «Мечта», чтобы сохранить и усилить свою власть. Отсюда ликование лидеров оппозиции (1, 2, 3) буквально за час до того, как они узнали о своем полном фиаско.
Дело не только в российских пропагандистах, которые помогали «Мечте» запугивать грузинского избирателя угрозой войны, «как в Украине». У сторонников оппозиции европейский выбор Грузии вызывает понятное беспокойство: не вызовет ли это у Путина такой же реакции, как европейский выбор Украины?
Оппозиция недооценила, что пропаганда Иванишвили подточила популярность идеи вступления Грузии в ЕС и НАТО. Год назад, по данным Caucasus Barometer, идею вступления страны в ЕС поддерживал 71% респондентов, а в НАТО — 57% (в предыдущие годы — около 80% и 70% соответственно). Однако в том же в 2023 году примерно треть граждан Грузии были согласны с утверждениями, что войну России с Украиной спровоцировал Запад; что он хочет втянуть в войну и Грузию; и что именно этого хочет и грузинская оппозиция. И оппозиция оказалась не способна их разубедить.
Страх войны перевесил привлекательность Европы, считает Гия Нодия. И вместо европейского вектор Грузии будет евразийским: отказ от четкого внешнеполитического курса, антизападная риторика и договоренности с Западом по конкретным вопросам. Такая внешняя политика позволит Иванишвили вести более агрессивную внутреннюю, подавляя свободы, атакуя оппозицию, некоммерческие организации, университеты и медиа.
Возможно, ошибкой оппозиции была попытка противопоставить лозунгу «мир или война» лозунг «Европа или Россия». Для рядового грузинского избирателя и Европа, и Россия далеко, а о социально-экономических проблемах, особенно местных — оппозиционные партии говорили мало. Оппозиция не сформулировала альтернативного видения развития Грузии, а попытка переиграть «Мечту» в области геополитических лозунгов была обречена. А от пафосных лозунгов избирателя давно тошнит.
В 2022–2023 годах грузинская оппозиция была слаба, а старые лидеры избегали кадрового и идеологического обновления, отмечает директор Центра стратегических коммуникаций Дмитрий Мониава. Они слабо инкорпорировали в партийные структуры молодежь. Очень трудно шло объединение оппозиционных сил и образование новых партий. Выступая с одинаковыми идеями евроинтеграции, оппозиционные партии конкурировали друг с другом, отличаясь лишь фигурами лидеров. Взаимная ненависть оппозиции и власти усиливала поляризацию одних избирателей и способствовала потере интереса к политике у других. Даже в Тбилиси «Мечта» получила около 40% — в 2,5 раза больше, чем идущая на втором месте оппозиционная партия.
Что дальше?
Грузинская оппозиция апеллирует и к «улице», недовольной итогами выборов, и к Западу, призывая их не признать. Но оппозиционные избиратели сейчас не разгневаны, а разочарованы, замечает Давид Зурабишвили: «А разочарованные люди революций не делают: чтобы устроить революцию, надо сильно рассердиться».
Воспринимающий Грузию как личную собственность Иванишвили решил, что посредством демократизации Вашингтон и Брюссель хотят отнять у него власть, а единственный шанс избежать этого — пойти под покровительство Москвы. Нынешнее возвращение Грузии в китайско-российскую орбиту влияния, действительно, оставляет Евросоюзу и США меньше возможностей влиять на политику «Мечты».
До последнего времени Иванишвили еще сохранял демократический фасад, но за ним скрывалась автократическая структура, в которой институты подчинены воле авторитарного лидера, а права человека систематически подавляются, объясняет Эдуард Марикашвили, глава Georgian DemocracyInitiative. Точно так поступал и путинский режим в 2000-х, пряча сущность под вывеской институтов, внешне напоминающих демократические.
Теперь задача Иванишвили — полностью уничтожить «иностранную агентуру» — политические силы и неправительственные организации, «при помощи которых можно назначать правительство Грузии извне». То есть лишить влияния всех, кто не согласен с превращением Грузии в автократию. Восприятие оппонентов как изменников стало привычным и для грузинской оппозиции.
Цель Иванишвили — укрепление персоналистского режима, пожизненная власть для себя и гарантии для наследников. Путин продвинулся в достижении этой цели значительно дальше, но следующий в его фарватере Иванишвили уже заставил все государственные институты Грузии обслуживать свои личные интересы.
Теперь вопрос лишь в том, насколько кровожадным или «травоядным» будет персоналистский режим Иванишвили, окажется он ближе к России и Беларуси – или к Венгрии и Турции. Второй сценарий допускает власть оппозиции на местном уровне и хотя бы частичное сохранение независимых университетов, неправительственных организаций и медиа. В Турции оппозиция контролирует крупнейшие города, а в Венгрии — Будапешт. Такова, видимо, программа-максимум на ближайшие годы и для грузинской оппозиции.
