Очевидно, не все критики хорошо понимают, что такое генеральный секретарь ООН и какие функции он должен выполнять. Его главная задача, помимо руководства Секретариатом ООН, который отвечает за реализацию решений, принимаемых странами — членами организации, — это всяческое содействие этим самым странам-членам в поиске взаимоприемлемых решений по всем вопросам. Поэтому генеральный секретарь ООН — это универсальный международный посредник. И Антониу Гутерриш, как и его предшественники, воспринимает эту функцию всерьез и пытается, в меру своих сил и понимания, её выполнять.
Не следует в праведном гневе забывать, что, несмотря на осуждение агрессии России против Украины — а сделано это путем принятия резолюции Генассамблеи, то есть самое осуждение носит сугубо рекомендательный характер, — Россия остается членом ООН, постоянным членом Совета Безопасности и, как бы этого ни хотелось «политологам», лишить ее этого статуса законными способами невозможно.
Генеральный секретарь ООН не может занять позицию одной стороны конфликта против другой. Это значило бы, что аппарат ООН политически ангажирован и работает не на всю Организацию и на всех членов Организации, как должен в соответствии с Уставом, а лишь на какую-то часть. Такой шаг чреват самым негативным развитием событий внутри ООН, и без того серьезно поляризованной, чего генсек Гутерриш, конечно же, стремится избежать всеми силами.
Быть посредником между странами, которые не готовы к диалогу, особенно если одна из стран считает, что разговор возможен только после полного уничтожения другой страны, крайне сложно. Такой подход воюющих сторон сам по себе не предполагает никакого посредничества. Однако если генсек ООН скажет: «Пока идет война, никакого посредничества быть не может, и я ничего делать не буду», — на него обрушится шквал справедливой критики, что генсек, дескать, не выполняет свою работу, за которую ему платят неплохую по любым стандартам зарплату и прочие бонусы. В условиях резкого раскола международного сообщества должность генсека ООН становится расстрельной — от него ждут мирных инициатив и посредничества, а когда это объективно недостижимо — его критикуют за отсутствие прогресса. Поэтому, как и любой другой чиновник, национальный или международный, генсек может выбрать одну из всего двух опций — работать или, если работа объективно невозможна, создавать ее видимость.
Почему Гутерриш не поехал на так называемый саммит мира в Швейцарии в июне этого года? По простой причине: если бы он туда приехал, ему пришлось бы поддержать предложения Украины и стран Запада, что сразу поставило бы его на сторону одного лагеря.
Тогда Россия сразу заявила бы, что больше не будет иметь дела с генсеком ООН, потому что он пристрастен.
Такие обвинения были адресованы Швейцарии, которая всегда считалась одной из универсальных стран-посредников благодаря своей нейтральности. Но, присоединившись к антироссийским санкциям, она утратила этот статус в глазах Москвы.
Но Гутерриш принял приглашение посетить саммит БРИКС. Для чего?
Чтобы встретиться с Путиным и другими лидерами стран БРИКС, лидерами так называемого Глобального Юга, еще раз обсудить эту тему и попытаться понять, как дальше действовать, чтобы достичь мирного урегулирования.
Для более полного понимания мотивов генсека стоит приглядеться к нему. Антониу Гутерриш — западный европеец, он сформировался как политический деятель европейского левого толка во второй половине XX века, когда Европа окончательно уверилась, что войны больше не будет, что мир — естественное состояние человека, а война — что-то противоестественное и нереалистичное.
Именно поэтому многие западноевропейцы и не могут представить, что в начале XXI века государственные деятели могут вести себя по шаблонам XIX века, мечтать о территориальных приобретениях, восстановлении империй и т. п. Они считают, что все хотят мира и никто не хочет войны. Им кажется, будто Путин тоже не хочет войны. На самом деле он тоже хочет мира. Просто есть какие-то глубинные причины его агрессии. Их надо понять и простить. А потом все договорятся.
Этот образ мыслей, порожденный бездумной проекцией западного мировоззрения на путинское и усиленный отсутствием нормальной профессиональной экспертизы по России, и побуждает западных политиков все чаще требовать договориться с Россией и, возможно, что-то ей уступить, чтобы был мир. Потому что воевать за мир — или хотя бы сделать вид, что готов к такому развитию событий — Запад категорически не хочет. «Хочешь мира — готовься к войне» ныне на языке западных политиков звучит так: «Хочешь мира — сиди ровно и ничего не делай, авось ничего плохого не произойдет».
Правильно это или нет?
Как говорится, время разбрасывать камни и время собирать камни. Сейчас время разбрасывать камни — точнее, то уродливое здание сумасшедшего государства, которое построил Путин. А потом другие люди будут собирать из них что-то более приличное. Тогда и придет время разговоров и дипломатии.
Но такое понимание требует нового поколения политиков — способных подтверждать слова делом.
