Как это возможно: выступать против войны, но жить в России и оставаться публичным политиком? Как возможно выступать против власти, но стараться удерживаться в правовом поле, которое то и дело меняется по произволу властей? Как возможно выступать против войны, но не за несбыточную победу Украины, а за немедленное прекращение огня?
Лев Шлосберг, кажется, ведет себя так, что не может рассчитывать иметь ни одного союзника. Понятно, что среди лоялистов и пропагандистов союзников ему не найти. Так ведь и среди оппозиционеров! Вот, например, что он написал, когда украинские войска вторглись в Курскую область:
«„Партия чужой крови“ пробила очередное дно. Оказывается, есть люди, думающие, пишущие и говорящие на русском, но радующиеся приходу боевых действий в Курскую область, жертвам среди военнослужащих и мирных граждан. Наиболее одаренные представители этой партии уже измеряют расстояние от Курской области до Москвы в километрах и часах.
Очевидно, они надеются вернуться в Россию за броней чужих танков. Очень странные люди. У них серьезные проблемы с политическими хромосомами… Ответственная оппозиция противостоит власти, но не народу, политическому классу, но не обществу своей страны. Не соглашаясь с обществом, в том числе с большинством общества, критикуя его за ошибки, заблуждения и даже преступления, гражданский политик обязан продолжать говорить с народом, если считает себя представителем даже небольшой части этого народа. Только так можно сохранить надежду на будущее — и для страны, и лично для себя».
Да, именно так странно и последовательно Шлосберг себя и ведет. И это достойно глубочайшего уважения.
Дело в том, что по природе своей Шлосберг — педагог. Его карьера начиналась с работы с трудными подростками, которые, с одной стороны, были отмороженные мерзавцы, а с другой стороны — дети. Их надо было исправить и в то же время им надо было помочь. Им надо было продемонстрировать твердое неприятие их образа жизни, но в то же время их надо было понимать и любить.
Вот так, по моему глубокому убеждению и судя по нескольким нашим встречам со Львом Марковичем, Шлосберг и продолжает относиться к людям. Ко всем людям.
Теперь малолетние преступники выросли. Не те, кого он воспитывал, а те, кому не повезло у него воспитываться. Они захватили власть. Перестроили по своим понятиям все общественные институты. Узнали и полюбили вкус крови. Привыкли к бездумному подчинению вышестоящим мерзавцам и научились получать удовольствие от угнетения нижестоящих.
Стали зверьми, но не бросить же их за это?
Представьте себе, что в романе Голдинга «Повелитель мух» с детьми, которые оказались на острове и за короткое время дошли до совершенного зверства, оказался бы вожатый, педагог. Как бы он себя вел? А как Шлосберг. Дети не слушались бы его, а он бы пытался продолжать разговаривать с ними. Если бы одна группа детей напала на другую группу, он не стал бы помогать обороняющейся группе перебить нападающих, а говорил бы обеим группам, что надо немедленно прекратить резню.
И если ему бы предоставилась возможность бежать с острова, он бы не убежал, потому что нельзя бросить детей. И если бы его посадили в клетку, он продолжал бы и из клетки говорить детям, что те ведут себя дурно.
Главное возражение против позиции Шлосберга заключается в том, что люди, захватившие власть в России, ведущие войну, сочувствующие войне или молчащие про войну — давно не дети. Они взрослые и должны нести ответственность за свое поведение, в том числе уголовную.
Да! Но природный педагог вроде Шлосберга не может перестать относиться к людям как к детям, которым со всей твердостью надо указывать на неприемлемость их отвратительного поведения, но которых в то же время надо понимать и любить.
Возможно, за этакую его позицию Льва Марковича Шлосберга ждет тюрьма или даже смерть. Но знаете что?
Он победит. Не Путин, не Зеленский, не ФБК, не МБХ и не ФСБ — Шлосберг. Он победит! И никак не воспользуется своей победой, потому что его цель — не взять власть, не установить свои порядки, а добиться того, чтобы люди жили по-людски.
И однажды они захотят. Всегда хотят, когда наступает кровавое похмелье. Всегда говорят: «Господи, что мы наделали! А ведь учитель предупреждал!»
