В самом деле, экономика не только не рухнула, а даже наоборот — растет быстрее, чем в большинстве стран, которые накладывали санкции. И личный бытовой опыт россиян как будто подтверждает этот вывод: они не так часто бывали за границей и не так много покупали западных брендов, и поэтому большинство считает, что если санкции кому-то и нанесли вред, то не лично им.
Более половины (56%) опрошенных фондом «Общественное мнение» в августе 2023 г. ответили, что лично на них санкции никак не влияют. Опросы независимого «Левада-центра» (он измеряет отношение к санкциям с аннексии Крыма в 2014 г.) показывают, что после резкого роста в начале 2022 г. оценка влияния санкций снижалась. «Левада-центр» формулирует вопрос иначе: «Создали ли санкции проблемы для вас и вашей семьи?». Никаких проблем, отвечают более 60%, а если добавить тех, кому санкции не создали серьезных проблем, доля возрастает до 88%.
К сожалению, это один из тех случаев, когда личный опыт может оказаться обманчивым.
Больше инфляции
Даже подсознательно мы сравниваем «подсанкционные» товары и услуги, ведь именно они в первую очередь должны были пострадать от санкций, со всеми остальными. И когда оказывается, что запрещенные западные товары подорожали не сильно больше, чем отечественные, сам собой напрашивается вывод, что вряд ли был большой толк от всех этих запретов.
В самом этом сравнении нет ничего плохого. В конце концов, примерно так же оценивают вред от санкций и профессиональные экономисты. Но опасность здесь кроется в том, что санкции могли существенно повлиять на большинство даже абсолютно российских товаров и услуг. И тогда такое сравнение введет в заблуждение, потому что эффект санкций на эти самые российские товары мы просто примем за общий неприятный тренд, относительного которого «подсанкционные» товары не сильно выделяются.
Легче всего разглядеть такой неявный эффект санкций, когда напрямую пострадавшие от них отрасли тянут за собой вниз остальную экономику. Сейчас уже трудно удивить кого-то тем фактом, что почти за каждым отечественным товаром или услугой стоит большая и сложная цепочка импортных товаров. Но по-прежнему можно удивить тем, насколько высока эта скрытая доля импорта в себестоимости.
Например, при выращивании самой обычной картошки Россия использует только 7% отечественных семян. И периодически всплывают новости, что полностью российская разработка оказывается банальным импортом, ложно выданным за отечественный товар. Тогда, чем сильнее дорожает импорт, тем больше дорожают и зависящие от него отечественные товары, несмотря на то, что российскую картошку никак нельзя назвать подсанкционным товаром.
Поэтому какая-то доля разогнавшейся в России инфляции наверняка может быть объяснена и таким неявным эффектом от санкций, пусть на эту тему пока и нет достоверных исследований. И от такой повсеместной инфляции страдают уже, конечно, все россияне, а не только любители западных брендов.
Меньше конкуренции
Гораздо труднее увидеть вред от санкций в изменившемся поведении компаний, оставшихся на российском рынке. А именно — в снижении конкуренции.
Часто нам кажется, что нас интересуют только наши любимые компании и бренды, а весь остальной рынок для нас неважен. Например, никому не нужно больше одного интернет-провайдера. Вот только этот самый провайдер будет вести себя очень по-разному в доме, в котором есть доступ к нескольким его конкурентам, и в том, где он монополист. И конечно, горе тому дому, из которого уходят конкуренты интернет-провайдера, даже если до этого к ним никто не подключался.
Во многом это сейчас происходит с импортом из так называемых «дружественных» стран. Те же китайские и турецкие поставщики, заместившие западных, могут теперь настаивать на гораздо более высоких ценах за свои товары. Грубо говоря, если раньше главным преимуществом условного китайского автомобиля могла быть его цена, то при ее повышении многие российские потребители просто переключились бы на японские, корейские, а то и европейские марки. Сейчас же многие из российских потребителей потеряли такую возможность, из-за чего китайские поставщики могут повышать цены до того уровня, пока и отечественные автомобили не начнут выглядеть более привлекательно в глазах россиян (на такое самопроизвольное ценообразование, в том числе, и жалуются российские автодилеры).
От такого совсем не «дружественного» поведения страдают, в первую очередь, те россияне, которые и до 2022 г. предпочитали китайские марки. И даже если они никогда не ездили на западных иномарках, то все равно они теряют от санкций. Хотя, конечно, китайские поставщики вряд ли честно признаются, что они повышают цены в попытке заработать на сузившихся возможностях российских потребителей. Вместо этого они могут просто повторить одну из тех причин, по которым цены росли в прошлом: отголоски пандемии, мировая инфляция, и т. д. И когда все импортеры в России, а не только китайцы, говорят что-то похожее, то, конечно, это и начинает казаться главным объяснением.
Тем более, что такие как бы «мировые» повышения цен бывали и в прошлом. Хотя на самом деле это повышение цен может выглядеть «мировым» только изнутри России.
Похожая проблема сложилась на всем внутреннем российском рынке. Прежде всего, когда уходят западные конкуренты, цены могут повышать не только оставшиеся импортеры вроде китайцев, но и тот же «АвтоВАЗ» (с начала года он сделал это уже четыре раза) – и ровно по тем же причинам. Эта проблема усугубляется тем, что активы ушедших с российского рынка компаний порой доставались не новым игрокам, впервые пришедшим на этот рынок, а крупнейшим из существующих на и так уже весьма монополизированном российском рынке.
Вред от низкой конкуренции часто заключается не только в высоких ценах, но и в качестве, а также инновациях.
Например, банковское приложение, которым пользуются мои близкие, оставшиеся в России, за последние два года стало заметно неудобнее и медленнее, а его сотрудники в чате тоже оказались менее прекрасными людьми, чем когда-то. А «Яндекс. Музыка» больше не конкурирует со Spotify (хотя осталась AppleMusic и есть сервисы крупных местных российских игроков), и поэтому она вполне может позволить себе меньше усилий по улучшению алгоритма, расширению ассортимента, удобству интерфейса и т. д.
И если бы раньше за такое поведение их бы наказал «рынок», то есть потребитель мог перейти в другой банк или установить Spotify, то сейчас предел потребительского протеста может выразиться только в этой колонке, от которой им, конечно, ни горячо ни холодно. И все это тоже во многом эффект именно санкций: людей, которые раньше предоставляли шикарные услуги, сейчас трудно узнать.
Просто из-за снизившейся конкуренции у них снизились стимулы к низким ценам, высокому качеству и инновациям.
Инновации не нужны
В инновациях увидеть вред от санкций сложнее всего. Их в России и так было меньше, чем хотелось бы, к тому же любое изменение в инновациях все-таки легче заметить на горизонте не двух лет, а 20. Но санкции все же могли подавить часть успешных инноваций.
Для них очень важен масштаб. Например, российским туристам приятно видеть, как таксисты в Армении или Турции пользуются навигатором от «Яндекса». Еще более приятно и прибыльно это было видеть самому «Яндексу». Но если раньше успешные российские компании пытались выйти на зарубежные рынки («Вкусвилл» по крайней мере пробовал открыть магазины в Амстердаме, а «Маша и Медведь» была самым популярным дошкольным сериалом в мире), то сейчас пределом возможностей большинства российских компаний будет прежде всего российский рынок. Ведь затрудненный доступ может выглядеть не только как совсем закрытый рынок, как в Европе, но и как сложности с платежами или как страх вторичных санкций в случае даже номинально «дружественных» стран.
Чем меньше доступ к зарубежным рынкам, тем меньше отдача от даже самых невероятных прорывов, а чем меньше выигрыш в случае успеха, тем меньше стимулов инвестировать в этот самый успех.
Означает ли это, что санкции нанесли колоссальный удар по российской экономике и что во всех наших неудачах виноват исключительно Запад? Конечно, нет.
Подсознательно мы как бы не замечаем все эти скрытые эффекты санкций именно потому, что за ними может стоять много и других причин. В конце концов, китайские автомобили дорожали и мы разочаровывались в банковских приложениях и до 2022 года. А у санкций могут быть и положительные эффекты, на которые так сильно надеются наши власти. Тот же туристический сектор в России в будущем сможет радовать нас не только своими красотами, но и, возможно, удобным сервисом, в который удастся проинвестировать из-за повышенного потока туристов (если только все эти дополнительные деньги не окажутся в кармане монополиста, не слишком заинтересованного в инновациях).
Поэтому еще рано хоронить или, наоборот, преувеличивать эффект санкций.
