В Министерстве науки и высшего образования России прошло заседание Экспертного совета по развитию исторического образования, участники которого единодушно высказались за сокращение в вузах этого самого исторического образования. Профессиональный разведчик, а по совместительству председатель Российского исторического общества Сергей Нарышкин так и заявил: «Поэтому предлагаю сегодня рассмотреть вопрос об исключении из концепции [обязательного курса истории в вузах] дополнительных разделов по всеобщей истории».
Нарышкин выступает с этих позиций последовательно — например, в октябре 2022 года он предлагал объединить школьные курсы «Истории России» и «Всеобщей истории».
Согласился с ним и замминистра науки и высшего образования Константин Могилевский: «Концепция изучения истории в вузах остается достаточно большой. Нужно создать некий историко-культурный минимум, куда войдут только самые необходимые знания». А все вместе они «рассмотрели и окончательно утвердили» текст нового учебника истории России для неисторических специальностей. Не иначе как скрижали Завета.
Историков-общественников уже поспешили заклеймить как врагов образованного класса. Дескать, нужны им только полуграмотные крестьяне, которым и «историко-культурного минимума» достаточно.
Но так ли уж они не правы?
Давайте взглянем правде в глаза: уроки истории в школе вообще, а уж всемирной истории особенно, — жуткая и никому не нужная пытка несчастных подростков, находящихся в стремительно развивающемся пубертате. В моей профессиональной биографии есть несколько лет работы школьным учителем истории. Так вот, я до сих пор с содроганием вспоминаю свои попытки рассказать буйным шестиклассникам о подвигах Жанны-дэ-Арк и всемирно-историческом значении религиозной инквизиции в Европе.
И я, и они в тот момент прекрасно понимали: ну, Сергей Андреевич, какая еще религиозная инквизиция в Европе, когда у Петрова намечается роман с Ивановой, а Сидоров стоит на пути их счастья?
Я вам даже больше скажу — им даже до скрепно-державного Рюрика вместе со всей его дружиной нет вообще никакого дела. И до Александра Невского с его противостоянием коллективному Западу. И до всех наших взрослых проблем вообще — у них своя насыщенная подростковая жизнь.
А уж у студентов вузов, да еще и неисторических специальностей, — там жизнь такая, что даже Екатериной Великой со всеми ее фаворитами и Херсонесом-Таврическим их не проймешь.
Больше того, качество что школьного, что вузовского исторического образования в среднем такое, что лучше вообще без него, чем с ним. Сегодня, глядя с высоты моих полутора диссертаций (защищенной кандидатской и почти дописанной докторской) я могу точно сказать, что все мои профессиональные занятия историей были не чем иным, как постепенным выдавливанием из себя того школьного курса, который мне вдалбливали добрые семь лет. Капля за каплей, идея за идеей, концепция за концепцией: вся моя профессиональная историческая деятельность была отрицанием школьных уроков истории. Настолько они устаревшие и бессмысленные. Не берусь судить, но подозреваю, что у биологов или физиков ситуация не лучше.
Чего весь мир хочет от современной школы? Практичности и применимости знаний в реальной жизни. Успешные финские школьники, как говорят, знают все о кредитных договорах и семейных отношениях — и почти ничего о Жанне-дэ-Арк. Потому что практическая польза от нее современному подростку — и правда ведь нулевая.
Поэтому нужно пойти дальше и сократить не только курс всеобщей истории, но и курс истории России. Как в школах, так и в вузах. Сократить, ничуть не жалея о содеянном. Ничего в этих курсах нет такого, о чем стоило бы жалеть.
История точно так же, как все остальные предметы, должна стать практичной. И говорить о вполне конкретных вещах — например, о том товарище, в честь которого названа улица, на которой располагается школа. Он вообще кто такой? А вот этот район вокруг школы — он вообще за какой надобностью появился? Почему именно здесь, а не где-нибудь еще?
Нетрудно догадаться, что речь идет о локальной истории. Вот чем на самом деле надо заниматься в школе — рассказывать историю конкретного места, где живет конкретный человек. Это и просвещение, и укоренение и любовь к месту, в котором человек живет. Может, тогда он и мусор мимо урны бросать там не будет. По крайней мере, вероятность такого эффекта от локальной истории больше, чем от прослушивания хитросплетений интриганства владимиро-суздальских князей тысячелетней давности.
Правда, в этом случае возможен и отрицательный эффект — через какое-то время у таких людей резко сократится пиетет перед Москвой и федеральной властью. Но это уже проблема Москвы и федеральной власти, никак не исторической науки.
