Недавно появился объемный доклад «Нормальная Россия будущего» авторства Владимира Милова и Федора Крашенинникова, где авторы попытались дать детальный взгляд на то, что необходимо реформировать в России в постпутинский период, чтобы сделать возможным поступательное демократическое развитие. А следом коллектив авторов в составе Григория Юдина, Евгения Рощина и Арсения Магуна предъявил общественности проект «Конституция России», который также вызвал много обсуждений.
С одной стороны, в этой работе есть ряд свежих идей, призванных, по мнению авторов, избавиться от недостатков современной демократии, наблюдаемых в западных странах, прежде всего в США. С другой стороны, содержится много спорных, а то и просто невнятных формулировок, которые показывают, что авторы не очень хорошо ориентируются в вопросах, которые они решили затронуть.
Учредители России
Изначально постулируется, что Россия учреждается некими республиками, а также их «объединенным народом». Что такое республики, при этом нигде не объясняется, кроме того, что их, по косвенным признакам, должно быть тридцать. Возникают закономерные вопросы — кто и как будет создавать эти республики и почему эти вновь созданные искусственные образования должны стать учредителями новой федерации?
Это напоминает попытки создать некий «искусственный федерализм». Если мы возьмем страны с федеральным устройством, такие как США, например, или Швейцария, то эти страны действительно создавались снизу. Сначала муниципальные и региональные структуры объединялись во что-то более мощное. Поэтому эти республики, штаты, кантоны являются субъектами, основателями, создателями государства.
Россия, однако, создавалась сверху. Есть некоторые аналогии с тем, как собиралась Германия в XIX веке из раздробленных германских княжеств, герцогств и всего прочего. В итоге Пруссия, самое мощное немецкое государство, собрала в единую германскую империю все германские земли. При этом Германская империя была федеративным государством.
Давайте наберемся смелости и признаем, что Россия немножко отличается. Делать вид, что Смоленская область, Тамбовская область и Камчатский край собрались вместе и создали страну, значит серьезно погрешить против истины. Значит ли это, что есть некий смоленский народ, тамбовский или камчатский? Какова национальная или суверенная идентичность этих новых субъектов федерации?
Ведь все эти области, края, да и национальные республики сами созданы центральной властью, их границы проведены центральной властью. Как могут искусственные объекты что-то создать, как будто они наделены собственной политической субъектностью?
Тут либо авторы подразумевают распад России и потом — возможно — какие-то осколки соединятся вместе по собственной воле, либо надо признать, что Россия создавалась сверху как сверхцентрализованное государство, которое необходимо менять, разбавляя центральную власть и передавая ее полномочия вниз на региональный и муниципальный уровень.
Притворяться же некой федерацией «снизу», как это делает, кстати говоря, современная конституция России, значит основывать новое государство на банальной фальсификации.
Разнообразие России
Другой пример невнятности и непоследовательности авторов: в одной из статей постулируется необходимость всячески защищать культурное и религиозное разнообразие.
Хотелось бы напомнить, что религиозное и культурное разнообразие включает такие обычаи, как многоженство, дискриминацию женщин, закутывание женщин в различные паранджи и никабы, женское обрезание, так называемые «убийства чести», браки и сексуальные отношения с несовершеннолетними и так далее. Во многих мусульманских странах смена религии карается очень жестоко, вплоть до смерти, что тоже мотивируется нормами ислама. Как защита такого религиозного разнообразия должна соответствовать заявленной в том же проекте Конституции свободе вероисповедания как фундаментальной свободе человека, непонятно.
Далеко не каждое разнообразие является благом, и подавать его априори как таковое — значит пытаться перенести американскую повестку, в которой diversity очень важно, на российскую почву, которая от американской все-таки заметно отличается.
Возникает впечатление, что ряд концепций и правовых максим авторы воспринимают, мягко говоря, некритично.
Узурпация России
Интересное нововведение, которое предлагают авторы для защиты демократии — «Совет эфоров», отсылающий нас к древней Спарте.
Действительно, в древней Спарте этот орган обладал огромной властью и контролировал царей. Впрочем, в итоге он плохо кончил. Однако этот орган в том виде, как его предлагают авторы, недееспособен.
Единственная функция этого органа — объявить референдум, что-то или иное должностное лицо пытается узурпировать власть.
Узурпация власти может происходить либо путем неправильного толкования тех или иных законодательных положений (а сам проект Конституции написан неряшливо и дает много поводов для разного толкования), и тогда все будет более-менее «законно» — в рамках толкования, а узурпаторы вполне могут провести убедительную агитационную кампанию в свою пользу, и исход референдума будет плачевен для демократии, либо узурпация может происходить стремительно, в виде государственного или военного переворота, и тогда попытка прекратить это деяние путем референдума, который требует продолжительного времени на подготовку (ведь электронное голосование авторы проекта категорически запрещают), будет выглядеть просто нелепо. Эта статья напоминает существующий в российской конституции 1993 года беззубый пассаж «Никто не может присваивать власть в Российской Федерации. Захват власти или присвоение властных полномочий преследуются по федеральному закону». Да-да, конечно.
Специальный орган по средствам массовой информации, предусмотренный проектом, можно было бы, исходя из его полномочий, смело переименовать в цензурный комитет и написать, что цензура не только разрешается, но и поощряется. Конечно, бороться с фейковыми новостями и засорением информационного пространства необходимо, но для этого должны быть более гибкие и прозрачные способы, чем старая добрая государственная цензура.
В то же время в стране постулируется сильная судебная власть и прокуратура. Спрашивается, зачем вообще нужны дополнительные структуры типа Совета эфоров и комитетов по СМИ и свободам?
Гражданская Россия
В области внешней политики авторы постулируют необходимость интеграции с другими субъектами международных отношений. Но что, если такая интеграция не просматривается или просто невыгодна? А ведь это прописано в конституции! Хочешь — не хочешь, придется интегрироваться.
Несколько раз в проекте упоминаются вооруженные силы и их возможное использование за пределами страны, но никак не оговаривается их принципиальная организация, задачи и система комплектования. А ведь это важнейший вопрос, прямо вытекающий из главной задачи авторов, — обеспечить прочную демократическую основу. Армия как общественный институт может стать либо опорой демократии и школой гражданства, либо, как это бывает чаще, превратиться в придаток госаппарата, обслуживающий сугубо его интересы.
Раз уж авторы, очевидно, черпают вдохновение в античности, не лишним было бы заметить, что полисная демократия в Элладе базировалась на обязательстве гражданина в нужную минуту взять щит и копье и занять свое место в фаланге. Именно готовность проливать кровь за родной полис и давала гражданину право участвовать в управлении общиной. Отсюда и растет та самая «гражданская добродетель», которую авторы предлагают взять за основу, но прописывают довольно невнятно. А ведь это просто-напросто осознание неразрывной взаимосвязи прав и обязанностей гражданина.
Резюмируем: данный конституционный проект представляет собой набор концептуальных подходов к построению демократии, которые могут стать темой для общественной дискуссии, но, конечно, до юридически выверенного текста ему очень далеко.
Прах ее побери, эту конституцию
Резонно сделать простой вывод: документы, конкретизирующие видение «прекрасной России будущего», будь то Конституция или план демократизации, должны разрабатываться не келейно, «узким кругом ограниченных людей», а широким коллективом экспертов в самых разных сферах государственного и общественного устройства.
Думать, что один или даже два-три специалиста смогут создать такой масштабный, непротиворечивый и вдохновляющий массы документ, очень наивно. Специалист, как говаривал К.Прутков, подобен флюсу: полнота его односторонняя.
Не стоит упускать из виду, что никакой документ, какой бы совершенный он ни был, не будет работать сам по себе. Любая конституция, любое государственное устройство, будь то демократическое или иное, не появляется по воле нескольких человек. Оно является отражением баланса сил в обществе.
Отношения власти являются отражением общественных отношений, которые в свою очередь по-прежнему диктуются отношениями собственности. Какую бы прекрасную демократическую конституцию мы ни написали, если в стране несколько сотен семей владеют более чем 90% всей собственности, то эта конституция в итоге не помешает установиться диктатуре. Если в стране растет пропасть между бедными и богатыми, не надо удивляться, что традиционная либеральная демократия, например, как в США, начинает трещать по швам все громче и громче.
Наивно считать, что положение может выправить новая более «правильная» конституция или какие-то правовые новеллы. Нужно принимать меры по исправлению экономической ситуации в обществе, изменению существующих экономических моделей, что приведет к изменению баланса сил и интересов в обществе, а затем отразится в соответствующих изменениях государственного устройства. Вера же в волшебную силу нормативного слова — некий правовой позитивизм — сродни вере многих российских чиновников в магическую силу запретов, и чревата неизбежными разочарованиями и ошибками.
Наконец, ни один из подобных проектов не дает даже минимального представления: как именно, кем и какими силами будут производиться те или иные реформы? Без этого любые усилия останутся досужей игрой ума. А пока что российская оппозиция, уповая на некое «окно возможностей» (которое, судя по всему, должен открыть кто-то другой, этот же «другой» должен будет сделать грязную работу и потом пригласить наших «лидеров оппозиции» на царство), продолжает жить по Салтыкову-Щедрину: «Я сидел дома и, по обыкновению, не знал, что с собой делать. Чего-то хотелось: не то конституции, не то севрюжины с хреном, не то взять бы да ободрать кого-нибудь. Заполучить бы куш хороший — и в сторону. А потом, „глядя по времю“, либо севрюжины с хреном закусить, либо об конституции помечтать. Ах, прах ее побери, эту конституцию! Как ты около нее ни вертись, а не дается она, как клад в руки! Кажется, мильон живых севрюжин легче съесть, нежели эту штуку заполучить!»
