В начале войны, весной 2022 года все быстро поняли, что ее последствия будут колоссальными и долгосрочными — и для Украины, и для России, и для всей Европы. Сразу стало ясно, что это не просто региональный конфликт, каких много, а война в Европе. Это вызвало шок.
Публикация подготовлена медиапроектом »Страна и мир — Sakharov Review» (телеграм проекта — »Страна и мир») на основе интервью, которое взяла редактор YouTube-канала »Страна и мир» Вера Рыклина.
До начала войны долгое время казалось, что у Путина есть возможность вести привычную и понятную гибридную войну с «хорошими перспективами», продолжая линию 2014 года. Однако был выбран именно шоковый сценарий полномасштабного вторжения. Очень быстро шок сменился пониманием того, что эта агрессия закономерна, что она стала неизбежным следствием развития путинского политического режима.
Инерция войны и поддержка Украины
С тех пор прошло два с лишним года. Огромный срок. Война находится, по всей видимости, в середине. Дальнейший ход войны будет определяться несколькими основными факторами.
Прежде всего, огромной инерцией войны: российское общество, экономика, культура и образование — все это за два года было перестроено на адаптацию к войне и ее поддержке. Перестраивается ВПК, делятся и консолидируются активы, обеспечивается работа военных производств, разворачиваются новые, на годы вперед планируется их работа.
В регионах развертываются и активизируются новые военные производства. Пенитенциарная система готовится обеспечивать трудом заключенных нужды войны. Система разворачивает себя, чтобы обеспечивать социальными льготами участников войны и их семьи. Культура и образование принимают новые формы цензуры и самоцензуры. Это очень долгосрочный и серьезный процесс, масштабная перестройка, которую в будущем не получится остановить мгновенно.
Очень важен и второй фактор. Кремль имеет дело с большой консолидированной поддержкой Украины со стороны глобального сообщества, которой прежде не было. Она сформировалась в 2022 году, для этого понадобились большие усилия многих европейских, американских политиков, деятелей культуры и интеллектуалов. И большая группа стран остается в контуре этой глобальной поддержки.
Поддержка Украины не падает. Она не может непрерывно находиться на одном уровне, ведь происходят и другие масштабные глобальные события. Но и через два года с начала войны вопросы поддержки Украины непрерывно остаются в повестке дня правительств и международных союзов. Прошла первая большая международная конференции, Саммит мира в Швейцарии, где 80 стран высказалось однозначно в поддержку Украины, ее территориальной целостности. В конференции приняли участие не только западные страны, но и страны Глобального юга.
Вырабатывается новая позиция Евросоюза относительно финансирования Украины. По сути, ЕС и США закладывают сейчас институциональные системы поддержки, которые в дальнейшем должны работать независимо от изменений в правительствах разных стран. Эти системы поддержки будут действовать в следующие три, пять, десять лет.
Мир и паритет
Большинство в мире хочет мира. Все общества устали от этой войны. Особенно Украина, она несет огромные жертвы и истощается. Остальные мировые акторы тоже хотят окончания войны как можно быстрее.
О России мы не можем судить с окончательной определенностью, но кажется, значительная часть российского населения тоже устала от войны и вызванной ею чрезвычайности. Большая часть населения хотела бы вернуться как к норме к тому, что было до начала войны. Эти люди не хотят свержения путинизма, они в принципе удовлетворены путинизмом как моделью государственного устройства жизни. Но они не хотят войны.
Здесь важно не то, кто и как хочет мира, а то, что мир — не сконструировать. Препятствие к этому преодолеть невозможно: РФ присоединила к себе четыре украинские территории. С точки зрения действующего российского законодательства, теперь это российские территории. Это исключает возможность переговоров, направленных на достижение компромисса.
Я думаю, Путин сделал это вполне целенаправленно. Он мог бы вести «специальную военную операцию», не принимая решение об аннексии четырех украинских областей. Но теперь их присоединение — исторический факт, который невозможно обойти. Никакая Госдума, никакой Совет Федерации, никакой Путин не могут теперь проголосовать за отсоединение этих территорий. Поэтому кто бы сейчас ни выступал со словами о мире, кто бы ни был готов посредничать в переговорах, включая глав Китая, Турции, Бразилии, папу римского, сами переговоры и мир невозможны. Все это показывает нам, что впереди долгая война.
Сейчас существует паритет: Украина успешно защищается, РФ ведет медленное наступление, имеет слабые тактические успехи. Этот паритет может сохраняться очень долго, но может и внезапно разрушиться. Вопрос в том, как он может быть разрушен: крушением с российской стороны или с украинской? В России сторонники войны рассчитывают на успех летнего наступления, которое сломает украинскую оборону. Тогда Кремль поставит Украину в другое положение в потенциальных переговорах. Очевидно, на это рассчитывает вся военно-политическая верхушка России, включая окружение Путина.
Тупик
Ничего хорошего в этом случае нас не ждет. Мира — пусть и на условиях России — тоже не будет. Даже сильный прорыв украинской обороны не приведет к окончанию войны и не будет стимулировать переговоры: отступив на 100 или 200 километров, украинцы продолжат сопротивляться. Перспективы захватить Украину полностью или низложить ее действующее правительство крайне низки. Это практически невозможно. Захват Украины целиком с самого начала был абсолютно безумной идеей, поскольку предполагал вытеснение 20 миллионов человек с территории Украины. Это чудовищные планы, бесперспективные, но похоже, в Москве рассчитывали на это в 2022 году и надеются сейчас.
Украина тоже находится в положении, когда не просматривается возможность достижения цели, связанной с полным вытеснением русских войск со своей территории в границах 1991 года. Это фиксируют и военные, и политические эксперты. Возможный тактический успех украинского наступления тоже не меняет хода войны. Было бы замечательно, если бы украинские войска пробили коридор к Азовскому морю, но сделать это можно только ценой очень больших жертв. В отличие от Кремля, Украина не может жертвовать 30-50 тыс. хорошо подготовленных военных за тактический успех в наступательной операции, который не изменит перспективу войны. Это слишком дорогая цена. В этом и заключена вся тяжесть ситуации. Так что эта война находится в полном тупике. Так будет продолжаться и дальше.
Инструменты типа конференции в Швейцарии очень важны как площадки, которые пригодятся, когда возникнет вопрос о переговорах. Достижение мира не будет вопросом двусторонних переговоров. Потребуется участие многих стран, не только западных, поскольку ни одна страна не сможет взять на себя такие гарантии в одиночку. Окончание этой войны будет предполагать очень большие глобальные гарантии. Поэтому важно, что на будущее создается площадка, в которую могут обратиться те, кто хотел бы переговоров о мире, включая какое-то будущее российское руководство.
Почему Запад не вмешается
Располагая технической возможностью разрушить паритет, Запад не будет этого делать. Международные институты, их лидеры, национальные правительства и влиятельные политики руководствуются тремя важными соображениями.
Первое: начать войну против Путина — это значит стать соавтором Третьей мировой войны. В настоящий момент только Путин является автором Третьей мировой войны, и всем это нравится. Никто не хочет составить ему компанию. Кто первый войдет в эту войну дальше, тот окажется одним из ее исторических соавторов.
Второе: все хорошо понимают, что наилучший вариант — добровольный отказ России от войны. Он сохранит перспективы нормального европейского развития. Военный разгром России можно себе представить, но его последствия приведут к тому, что вся российская территория и ее население окажется в ресентименте примерно до конца столетия.
Третье: современным политическим руководителям на Западе очень хорошо известно, что силовые действия, в какой-то момент казавшиеся необходимыми, часто приводят к обратному результату. Война во Вьетнаме — до сих пор предмет острейшей критики в США. Та же ситуация с операцией в Ираке, продиктованной гуманитарными соображениями. Эта война показала полную неэффективность концепции гуманитарной интервенции, и теперь политики фактически от нее отказались.
Любой европейский политик понимает, что можно успешно провести военную операцию против слабой страны. Но вести военную операцию против России — это путь к очень большим жертвам. Военная атака на Россию приведет к ожесточенному сопротивлению населения, к консолидации вокруг флага, к невиданному взлету патриотизма. Такое общество признает оправданными любые собственные жертвы, а ответственность за них ляжет на Запад. Очень тяжело смотреть на жертвы, которые несет Украина, на ее героическую борьбу. Это ее собственный выбор, вызывающий огромную симпатию и уважение. Этот выбор высоко оценен всеми. Но никто не хочет становиться стороной этой войны.
Хороших сценариев нет
Существует мифология, что есть какой-то необозримый, гигантский, организованный Запад, который может и должен громить военными средствами любую диктатуру. Но совершенно очевидно, что нападение Запада на Россию равносильно, например, нападению на Китай. Это чудовищная, абсурдная и бессмысленная бойня. Лучшим для всех был бы добровольный выход России из этой войны. Добиться этого было бы проще, если бы давление на Россию оказывали не только страны Запада.
Только этот сценарий сохранит для России возможность получить историческое продолжение, трансформироваться в направлении глобального сотрудничества, развития новых возможностей, выхода из изоляции. Проблема в том, что никто сейчас не видит в России сил, способных взять на себя такую историческую ответственность. Но нельзя исключать, что еще через год или два года войны такие силы в России появятся. Альтернативного варианта просто нет.
Откуда может в России появиться такая сила? Для этого существуют две возможности, совершенно разные.
Одна вытекает из линии мятежа Пригожина. Это модель обрушения государственных институтов, которая втягивает население в хаотические процессы. Мятеж Пригожина показал, что даже в путинской плотно контролируемой системе возможен сильный шок, который в определенной ситуации может привести к дестабилизации и хаосу.
Другая возможность: группа высших офицеров говорит, что надо прекратить войну и вернуться к здоровому авторитаризму без войны. С точки зрения либерального лагеря оба сценария плохи. Но хороших сценариев для сторонников демократизации в России больше нет и в ближайшее время не будет.
Теперь России в любом случае придется 20-30 лет иметь дело с последствиями этой войны, с трансформацией экономики и общества под ее влиянием. Руководить страной на всех уровнях, принимать решения будет бюрократия, сформированная в последние 10 лет. Лет через 10, по всей видимости, произойдет поколенческий переход. Каждое следующее политическое поколение отличается от предыдущего. Так будет и с тем поколением, которое станет еще более активным и значимым через 10 лет. Возможно, оно, сохраняя контур путинской политической системы, захочет отказаться от некоторых аспектов чрезвычайности, созданной в позднем путинизме.
Поражение и надежда
Ориентиром тогда могут стать 2000-е годы. В случае элитного перехода его авторы будут заинтересованы в том, чтобы отрицать 1990-е, подвергать их жесточайшей критике, но думать о 2000-х как об идеальном времени, к которому надо вернуться. Можно себе представить, что это поколение будет рассматривать политические решения Путина после 2014 года как ошибочные. И переговорная позиция России будет заключена в том, чтобы оставить себе Крым, но уйти со всех остальных оккупированных территорий. Или вообще вернуться к границам 1991 года на условиях добрососедства с Европой и полного отказа от всей путинской геополитической мифологии.
Конечно, это не прогноз, а лишь надежда. Пока Путин и другие геронтократы наверху крепко держат ситуацию, они не отдают власть даже собственным детям, которым сейчас по 40-50 лет. Но именно эти люди через 10 лет будут принимать решения о дальнейшем развитии России.
Борьба, которую вело поколение Алексея Навального и более старшее поколение Бориса Немцова, закончена. Она осталась в историческом прошлом. Сегодня замкнулся этап 30-летнего транзита, он закончился войной. Все, что происходило в пределах этого транзитного процесса, больше не имеет силы и не играет роли. Это было неимоверно важно в свое время, это был период тяжелой и отчаянной борьбы против наступления диктатуры. Поднявшись в 2000-х годах, заявив о себе в 2011–2012 годах и проиграв, это поколение вело борьбу как минимум до 2019 года, почти 10 лет. Но теперь надо зафиксировать полное поражение.
Историческая ситуация ушла в руки других людей.
