Быстрая реакция иностранных компаний на развязанную Владимиром Путиным войну в Украине сменилась длительным поиском возможностей для более-менее нормального ухода с российского рынка, а затем этот процесс и вовсе почти остановился. Частично это связано с препонами, которое чинит российское правительство зарубежным компаниям. Но многие остаются в том числе потому, что построили в России крупный бизнес, который к тому же хорошо окупается в результате оживления в экономике.
Настроения заметно изменились, сказал Financial Times топ-менеджер, работающий с западными компаниями в России. Если в первые недели после начала войны многие компании покидали рынок по моральным соображениям, то сейчас размышляют, стоит ли вообще уходить из страны, говорит он: «Хотите ли вы уходить? Некоторые из этих компаний построили четыре-пять заводов, они не собираются продавать их с 90%-ной скидкой».
Подобную позицию разделяют даже крупные западные инвесторы. Известный инвестор-активист, сооснователь хедж-фонда Trian Partners миллиардер Нельсон Пелтц, потребовал от производителя потребительских продуктов Unilever, в совет директоров которого входит, не покидать Россию, когда компания искала способы сделать это. Конкуренты, такие как Procter & Gamble и Colgate-Palmolive, продолжают работать, отметил Пелтц в разговоре с FT:
Если мы выйдем из России, она заберет себе наши бренды. Не думаю, что это хорошая сделка. Какого черта мы должны [уходить]?
С начала войны по 5 мая Россию покинули 387 компаний, еще 1223 сократили бизнес, по подсчетам Киевской школы экономики. Однако остальные 2173 продолжают его вести. Среди последних могут быть даже те, кто поначалу объявил об уходе. Среди них много потребительских компаний. Например, британская Reckitt Benckiser, выпускающая бытовую химию под такими брендами, как Vanish, Cillit Bang, Tiret, в апреле 2022 г. объявила, что «начала процесс передачи собственности своего российского бизнеса», однако затем новый гендиректор Крис Лихт изменил подход. «Мы продолжаем изучать разные варианты, но ситуация стала более, а не менее сложной», – сказал он FT в апреле. Поначалу, по словам Лихта, речь шла о том, должна ли компания оставаться и продолжать платить налоги в бюджет ведущей войну страны, теперь же в обсуждениях появилось «больше нюансов».
Продавец косметических средств Avon Products начала процесс продажи бизнеса, но полученные предложения ее не устроили. Поэтому компания продолжила работу, заявив: «Более 135 лет Avon стояла на стороне женщин, где бы в мире они ни находились и вне зависимости от их этнической принадлежности, национальности, возраста и религии».
PepsiCo объяснила продолжение работы гуманитарными аспектами бизнеса, в котором к тому же заняты 20 000 человек и еще 40 000 зависят от него опосредованно, занимаясь поставками сельскохозяйственной продукции. Coca-Cola перестала поставлять в Россию свой сироп для прохладительных напитков, но этим занялась работающая в Восточной Европе Coca-Cola Hellenic, в которой американской компании принадлежит 21%.
Рост зарплат, связанный с наращиванием производства в ВПК, высокими выплатами из бюджета участникам «специальной военной операции», их семьям и сотрудникам силовых органов, а также нехваткой работников, привели к увеличению потребительских расходов. Это делает Россию более привлекательной для западных компаний, говорит Александра Прокопенко, научный сотрудник Берлинского центра Карнеги по изучению России и Евразии. Правда, множатся примеры отъема собственности. Так, датская Carlsberg лишилась «Балтики» и ведет теперь судебную тяжбу, конца которой не видно. Но если иностранные компании «считают риск национализации управляемым, то почему бы не остаться», задается вопросом Прокопенко.
В особенно сложном положении оказались банки. Европейские регуляторы требуют от итальянского Unicredit и австрийского Raiffesen Bank скорейшего ухода из России, а Минфин США даже грозит последнему санкциями за продолжение работы. Но банки, заметно сократившие операции, не могут вывести из России деньги (а у Raiffesen, например, российское подразделение приносит больше прибыли, чем все остальные вместе взятые) и договориться о продаже. У Unicredit также появились судебные проблемы: в середине мая суд наложил арест на его имущество на сумму 462,7 млн евро по иску компании «Русхимальянс».
После серии быстрых сделок, когда в начале войны Societe Generale, например, продал Росбанк за 1 евро, McDonald’s нашел покупателя на бизнес среди своих франчайзи, а автоконцерны фактически бросили построенные в России заводы, организовать выход с рынка стало значительно сложнее. Правительство ввело 50%-ную скидку при продаже активов владельцами из «недружественных» стран и как минимум 15%-ный откат в бюджет за получение разрешения. На вывод денег из страны также требуется согласие властей, а список покупателей, готовых даже в этой ситуации предложить более-менее адекватные условия и которых надо согласовывать с чиновниками, невелик.
Еще один топ-менеджер, работающий в России с западными компаниями, сказал FT:
Многие европейские компании оказались между молотом и наковальней. Они заявили об уходе. А затем им предложили набор неприемлемых для них покупателей.
