Первое мое знакомство с Навальным состоялось довольно поздно, 26 декабря 2011 года он дал большое — двухчасовое — интервью в программе «Полный Альбац» на радиостанции «Эхо Москвы». За два дня до этого Алексей стал самым ярким и одновременно самым неоднозначно воспринятым оратором на митинге «За честные выборы» на Проспекте Сахарова. Его кричалки «Да или нет!» и «Мы здесь власть!» породили впоследствии немало шуток и мемов.
Между прочим, объявил выступление Навального перед собравшимися 120 тысячами москвичей журналист и футбольный комментатор Василий Уткин, скоропостижно скончавшийся недавно в возрасте 52 лет.
Мирная сила
Кульминацией речи молодого политика стали слова: «Я вижу здесь достаточно людей, чтобы взять Кремль прямо сейчас. Но мы мирная сила, мы не сделаем этого пока. Но если это жулье и ворье будет и дальше пытаться обманывать нас, будет и дальше пытаться врать нам и воровать у нас, мы заберем сами! Это наше!»
Во время интервью Евгения Альбац призналась, что на том митинге к ней стали подходить знакомые, по большей части бизнесмены. Они задавали ей один и тот же вопрос: «Скажите, вам не страшно было слушать Навального?» Сам Алексей и в этом разговоре, и много раз после ясно говорил, что собирается добиваться смены режима исключительно мирным путем и выступает за широкую коалицию оппозиционных сил с коллегиальным принципом решения всех ключевых вопросов общего политического курса. Однако многие сразу же поспешили обвинить Навального в вождистских наклонностях. В эфире того же «Эха» об этом почти сразу же заговорил Станислав Белковский, до сих пор выступающий в роли одного из оппозиционных и вместе с тем посвященных в хитросплетения кремлевской власти политологов.
Страх Навального парадоксальным образом вытекал из веры в его потенциал как будущего президента России. На одних произвели впечатление его мобилизующие поддержку масс речи, другие увидели в нём физиономическое сходство с молодым Ельциным. Третьи чуть позже обратили внимание на его семью, которая особенно подходит первому лицу страны.
Сам Алексей в конце 2011 года справедливо считал разговор о своем возможном президентстве абсолютно неуместным, многие его сторонники и противники уже тогда начали примерять ему шапку Мономаха.
Меж тем Алексей был тогда лишь талантливым и подававшим надежды политическим активистом, даже не партийным лидером. Он говорил об узурпации власти Путиным и его криминальной кликой и предлагал бороться с узурпаторами силой массового мирного движения. Уже тогда ему были понятны все пороки российской политической системы, хорошо видные каждому на фоне прошедшей недавно электоральной процедуры переназначения президента России. И 12 лет назад были совершенно очевидны шулерские методы, благодаря которым до участия в выборах не допускались независимые и опасные для Кремля оппозиционные кандидаты.
Навальный хуже Путина?
Программа Навального тогда требовала отмены непроходимых барьеров на пути регистрации участников президентских выборов, уведомительной процедуры создания политических партий и честного подсчета голосов при участии общественных наблюдателей. Прежде чем говорить об участии в выборах он хотел ясных, прозрачных и равных для всех правил и процедур политической борьбы. Наблюдатели из зрительного зала, включая и меня, видели в нем прежде всего претендента на место царя всея Руси.
Это была фундаментальная ошибка.
Личность Навального всегда выглядела сильнее его программы, что с самого начала сыграло с ним злую шутку. Его визуальный образ, мимика и жесты, даже его не всегда удачные шутки привлекали внимание больше, чем его программа. Вместо того, чтобы включаться в общее дело по достижению понятных и равноправных правил игры для гражданского общества в целом, мы принялись сравнивать, кого бы хотели видеть президентом России, невзрачного петербургского чиновника на склоне лет или молодого и харизматичного лидера улицы. В отличие от пунктов Навального это были абсолютно умозрительные размышления. Но русской интеллигенции свойственно теоретизировать о невозможном вместо того, чтобы брать и делать конкретные вещи.
Я отлично помню свой разговор с одним умудренным опытом и хорошо знавшим Навального по совместным проектам политическим консультантом. Дело было на вечере в честь пятилетия журнала The New Times, где я впервые увидел Алексея живьем. Не получив возможности поговорить с ним напрямую, я не нашел ничего лучше, как сесть за барную стойку с известным политологом и задать ему два вопроса.
— Скажите, может ли Навальный убить человека? — спросил я.
— Да, конечно.
— А Путин?
— Ну что вы, Путин — обычный чиновник, он на такое неспособен.
Этот короткий диалог произвел на меня сильное впечатление и определил мое отношение к Навальному на долгое время вперед. Надо признать, что созданному в моей голове негативному образу Алексея способствовало наше несовпадение в чувстве юмора.
Спустя несколько месяцев после памятного разговора Навальный пошел на выборы мэра Москвы. Комментируя многочисленные версии своего освобождения из-под стражи после суда по делу «Кировлеса», 23 июля 2013 года он написал в своем блоге следующее: «В Новой России, конечно, никаких политологов не будет — скормим их диким зверям на потеху детям, пришедшим в зоопарк». Хотя я прекрасно знал цену российским экспертам, называющимся политологами (и поэтому сам до сих пор предпочитаю идентифицировать себя с историками), этот пассаж вызвал у меня бурю эмоций. Скормим диким зверям на потеху детям? Да он чудовище! Его нельзя пускать во власть ни при каких обстоятельствах!
В ходе московской кампании Алексея я выступил резко против него и даже опубликовал колонку в газете «Московские новости», почему москвичам не надо голосовать за Навального.
Да, я достаточно долгое время принадлежал к тому кругу людей, в котором Навального считали потенциально бóльшим злом, чем Путин. Почему? Потому что серый и посредственный мелкий чиновник из Петербурга выглядел меньшим злом по сравнению с человеком, способным зажечь своей харизмой сердца миллионов. Россия — слишком большая страна, чтобы во главе нее становился сильный лидер. Это приведет к чрезмерной концентрации власти и новому тоталитаризму. Поэтому пусть во главе такой страны лучше стоит посредственность, которая в любом случае неспособна ни на что великое, в том числе на большие злодеяния. Путин долгое время выглядел именно таким. «Ворюга мне милей, чем кровопийца», не так ли?
К тому же Путин, какой бы он ни был, не антисемит. Вот даже квартиру в Тель-Авиве своей бывшей школьной учительнице подарил. А Навальный… на «русский марш» ходил. Говорят, он нелицеприятно высказывался о жителях Кавказа и Центральной Азии. Мы сами не слышали, но нет дыма без огня. «Он страшный антисемит», — уверяла меня одна московская знакомая. Из чего она делала такой вывод? Не знаю. Возможно, ей казалось, что Алексей слишком белобрысый. Не может такой не быть антисемитом. Конечно, теперь, после братания Путина с хамасовцами, это звучит особенно глупо.
Сможет ли Россия...
Десять лет спустя смешно вспоминать про кровожадные шутки Навального о политологах, когда путинская Россия уже третий год подряд нещадно и планомерно уничтожает соседнюю страну. Когда президент Джо Байден во всеуслышанье назвал Путина убийцей после его первой неудачной попытки покушения на Навального. Когда мы уже видели, как не в шутку, а по-настоящему одних под видеозапись забивают до смерти кувалдой, а другим отрезают уши и потом заставляют их есть. Маленький человек из гоголевской «Шинели» обернулся самой подлой и страшной войной в новейшей истории Европы. Крупный ворюга не смог обойтись без масштабного кровопролития. Новое столетие подвело страшную черту подо всеми нашими литературными аллюзиями позднесоветской эпохи.
В упомянутом мною интервью Алексея на «Эхе Москвы» есть эпизод, который сегодня звучит особенно страшно как какое-то тяжелое предсказание.
Алексей Навальный: Женя, разговор в контексте «президент Навальный», он сейчас совершенно бессмысленный, потому что мы от этого находимся очень далеко…
Евгения Альбац: Вы хотите сказать, что я не доживу?
Алексей Навальный: Мы все доживем. Мы добьемся. Я уж не знаю, доживете ли вы до президента Навального, доживу ли я до него, и кто-либо доживет. Но мы, безусловно, доживем до того момента, когда будет президент, которого мы все избрали. Навальный будет или Петров, это совершенно не важно. Я буду вполне счастлив от президента Петрова, Иванова или Рабиновича, кого угодно, лишь бы это был законный президент.
Теперь мы знаем ответ на тот старый вопрос. Мы знаем, что Алексей Навальный не стал и уже никогда не станет во главе своей страны. Ситуация зашла так далеко, что на самом деле непонятно, останется ли Россия после текущего международного кризиса в прежнем виде или лимит терпения мироздания к нам уже исчерпан.
Кем был Навальный для России, надеждой? Нет, на мой взгляд, всё ровно наоборот. Навальный надеялся и верил до последнего, что мы услышим его простой по сути призыв — построить общество, основанное на воле народа, верховенстве права и равенстве всех граждан перед законом.
Это и есть республика, или в переводе на русский язык — общее дело.
Двенадцать и десять лет назад у меня и у всех граждан России был шанс организовать свободную политию у себя на родине. В этом состояла надежда Навального на Россию. Останется эта надежда без Алексея или нет, теперь зависит не от него, а от нас. Умозрительный и бессмысленный спор о том, каким президентом может стать Навальный, окончен раз и навсегда. Время помнить о главном, что он хотел донести до нас с самого начала, — о том простом и понятном каждому образе будущего нашей страны, которое он нам оставил.
Сможет ли Россия когда-нибудь научиться не врать и не воровать? Навальный надеялся, что да. А мы в это верим?
Прости меня, Алексей! До конца дней своих я буду помнить твой политический урок.
