У человека неосведомленного может сложиться впечатление, будто в области онкологии и лечения онкологических заболеваний Россия впереди планеты всей. Между тем заболеваемость раком в стране растет, и все быстрей.
Если в 2017 г. в территориальных онкологических учреждениях России на учете состояло 3 630 567 пациентов, то к концу 2018 г. — 3 762 218. Совокупный показатель распространенности составил 2562 случая на 100 000 населения. Для сравнения: совокупный показатель распространенности гипертонической болезни сердца составил 701 случай на 100 000 населения, язвенной болезни желудка и двенадцатиперстной кишки — 79 на 100 000 населения.
А обеспечение больных раком лекарствами год от года ухудшается.
Дошло до того, что 2020 году около тридцати благотворительных организаций опубликовали открытое письмо Владимиру Путину — о критической нехватке в российских больницах 26 препаратов, необходимых для лечения различных онкологических заболеваний. Лекарства, о которых идет речь, могут спасать жизни, подчеркивают авторы документа.
В 2021 году, по сообщениям СМИ, пациенты с раком жаловались, в частности, на нехватку противоопухолевых препаратов «Гефитиниб», «Иресса», «Тарцева», «Навельбин», «Тагриссо» и других, а также на проблемы с «Винкристином», который используется при лейкозах и лимфомах (хорошо бы не знать названия ни одного из этих лекарств). А в конце 2022 — начале 2023 года вновь возник дефицит около полутора десятков онкологических препаратов.
В чем причина хронической нехватки лекарств для больных раком?
Рубль и импортозамещение
Возьмем «Тамоксифен» — антиэстрогенный препарат с противоопухолевым действием. Применяется для лечения самого распространенного онкологического заболевания — рака молочной железы. По оценке заведующей отделением краткосрочной химиотерапии НМИЦ онкологии им. Н. Н. Петрова Минздрава России, кандидата медицинских наук Елены Ткаченко, не менее трети больных раком молочной железы нуждается в «Тамоксифене». Это очень высокая потребность, поэтому перебои с поставками нежелательны. Подбор альтернативной терапии не всегда возможен, подчеркивает информационно-аналитическое издание фонда «Вместе против рака».
«Для химиотерапевта замена препарата — всегда потеря целой линии терапии. Когда нет антиэстрогена — в данном случае „Тамоксифена“, — мы должны или вообще ничего не назначать, а такое возможно лишь в отдельных ситуациях и на ранней стадии заболевания, или назначать препараты из группы ингибиторов ароматазы. Но чтобы эти препараты назначить, женщину нужно кастрировать либо лекарственным способом временно, либо хирургическим насовсем, что сопряжено с разными проблемами и осложнениями. Антиэстрогены можно назначать женщинам и в репродуктивном возрасте, и в менопаузе, а ингибиторы ароматазы — только в менопаузе», — объясняет Елена Ткаченко.
И вот «Тамоксифен» в начале 2023 года исчезает.
«Из всех аптек Москвы пропал жизненно важный для меня препарат, — пишет „В контакте“ пациентка. — Никакие поиски в интернете и походы по аптекам не помогли. Ну ладно нет финских и немецких, но наши аналоги где? Еще недавно они лежали в каждой аптеке. Причем лекарство низкой ценовой категории, но ах, какое нужное!»
Судя по ответным комментариям, найти средство трудно во многих крупных городах — Санкт-Петербурге, Волгограде, Ижевске, Череповце. Из публикаций местных СМИ становится понятно, что проблема также актуальна для Новосибирска, Красноярска, Твери, Сахалина, Приамурья и других регионов («Известия»).
И здесь вскрывается один из мифов так называемого импортозамещения: все производимые в России аналоги «Тамоксифена» производятся из субстанции, которую поставляет одна «недружественная» страна. Поставщики субстанции от поставок не отказываются, но требуют справедливой цены — рубль за последние время существенно подешевел. Минздрав же в своих бюджетных расходах ориентируется на старые рублевые цены. И как итог — дефицит остро необходимого онкологического препарата.
Новое лекарство – через пять лет
Свою лепту в усугубление проблемы вносит и установленное той же политикой импортозамещения правило «третий лишний», когда в тендерах на закупку лекарств при наличии двух российских поставщиков третий, иностранный, выбывает из конкурса. Это привело к тому, что крупные западные компании ушли с рынка. Оставшись без конкурентов (но опять-таки на импортном сырье), российские производители оказались не в состоянии изготавливать достаточное количество препаратов соответствующего качества.
И это мы еще не говорим о том, что именно наличие широкой линейки наименований препарата позволяет врачу и пациенту выбирать оптимальный вариант лечения. Причем дело вовсе не в предвзято-негативном отношении к отечественному производителю, а в возникновении побочных явлений при приеме препарата определенной торговой марки и их отсутствии при лечении аналогом.
«В плане эффективности, скорее всего, особых отличий быть не должно, — рассказывает информационно-аналитическому изданию фонда „Вместе против рака“ врач-онколог „Медси“ (Санкт-Петербург) Владислав Евсеев. — Но есть исследования, которые показывают, что замена производителя тамоксифена может влиять на побочные эффекты. Поэтому вполне вероятно, что, по ощущениям пациентов, разница действительно существует».
Аналогичная ситуация с целой линейкой препаратов для лечения рака желудка, кишечника, простаты и других распространенных заболеваний. И это не какие-то суперсовременные лекарства, тому же «Тамоксифену» уже шестьдесят лет!
А как же с передовыми разработками, о которых говорил Путин и которые не сегодня-завтра позволят поднять на новый уровень лечение пациентов в российских клиниках? И здесь нас ждет неожиданное открытие: оказывается, названный метод лечения уже активно используется в медицинской практике. Причем соответствующий препарат «Кимрайя» швейцарской компании Novartis даже зарегистрирован в российском Минздраве. Выходит, российские ученые изобретают колесо? Кстати, это самое «лекарство нового поколения», по словам его разработчиков, появится не раньше, чем через пять лет. А это для людей, уже сегодня нуждающихся в жизненно необходимых препаратах, совсем не скоро.
