Что хотели сказать – понятно. Заткнитесь уже вы, беглые предатели, иначе мы отберем у вас оставшиеся в России квартиры и дачи.
Что получилось?
Мы тут что-то такое написали, но как по этому закону отобрать квартиры и дачи, это уже пусть правоприменитель думает. Нам было дано указание напугать, мы его выполнили. А нормальные законы писать мы не обучены.
Что нового?
Конфискация имущества теперь будет грозить по «модным» статьям за повторную дискредитацию армии, «фейки» об армии (если они распространены из корыстных побуждений). На три состава (с 29 до 32) расширяется понятие деятельности, «направленной на против безопасности Российской Федерации» (все связано с диверсией), и за них можно конфисковать имущество, «используемое для деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации».
А такая деятельность – это и осуществление деятельности нежелательной организации, и оказание содействия в исполнении решений международных организаций, в которых Российская Федерация не участвует (принято сразу после выдачи Международным уголовным судом ордера на арест Владимира Путина и Анны Львовой-Беловой, но при известной словесной эквилибристике может включать и юристов, требующих, например, исполнения постановлений Европейского суда по правам человека), и госизмена, и шпионаж.
Что старого?
До вступления в силу поправок конфискация имущества и так уже может применяться, в частности, за госизмену и шпионаж, осуществление деятельности нежелательной организации и оказание содействия в исполнении решений международных организаций.
Но что такое конфискация?
Конфискация имущества – звучит неприятно. Но на самом деле в действующем законодательстве имеется в виду не все имущество подозреваемого, а:
- имущество, полученное в результате совершения преступления (и тут еще, например, при обвинениях в «фейках» надо будет доказать корыстный мотив);
- орудия преступления. Но при распространении тех же фейков это чаще всего телефон или компьютер, с помощью которых подозреваемый этот самый фейк написал или снял и опубликовал. Как вы понимаете, эти гаджеты так и так отберут при обыске.
- имущества, используемого для финансирования терроризма-экстремизма (вот я бы скорее на этот уже имеющийся пункт обратила внимание в связи с недавним решением Верховного Суда – будет ли квартира, где проживает однополая пара, считаться имуществом, используемым для финансирования экстремизма?)
Как это будет работать?
Будем опираться на текст закона, принятый во втором чтении. Начали мы с того, что закон нацелен на «беглых нацпредателей». Допустим, сидит такой предатель где-нибудь в Париже, Вене или Лондоне и строчит себе «фейки» про убийства мирных жителей и прочие зверства, совершенные солдатами ВС РФ в Буче. Самый справедливый в мире российский суд судит его заочно по ст. 207.3. Чтобы иметь возможность назначить конфискацию по этой статье, суду придется обосновать корыстный мотив нашего нацпредателя. Ну, даже допустим, что в ситуации, когда ни один нормальный нероссийский банк не предоставит российскому суду никакой информации, просто сам факт того, что это, допустим, не просто блог, а статья в медиа будет приниматься за «корыстный мотив», ведь всем известно, что в СМИ платят гонорары (ахахаха).
Следующий шаг – суд может постановить конфисковать деньги, полученные от этого преступления, и орудие преступления. Новое судебное заседание, невозможно конфисковать орудие преступления, давайте конфискуем его стоимость из того, что есть (ст. 104.2). Еще вопросики – как будут оценивать размер гонорара и стоимость никому не известного компьютера?
Еще одно опасение
Станет больше возможностей наложить арест на на имущество, «находящееся у других лиц, не являющихся подозреваемыми, обвиняемыми или лицами, несущими по закону материальную ответственность за их действия». Пока по ст. 115 УПК можно арестовать имущество «других лиц», если есть основания полагать, что оно получено в результате преступных действий подозреваемого либо могло использоваться в качестве орудия или источника финансирования преступления. То есть опять: надо доказывать, что ну, например, та же самая квартира была «источником финансирования», например, «оказания содействия в исполнении решений международных организаций». Сложно.
Что можно было бы сделать?
Ну, если предположить, что депутаты реально хотели наложить лапу на имущество беглых нацпредателей, то надо было вернуть статью 52 Уголовного кодекса РФ, предусматривающую конфискацию имущество в качестве отдельного вида наказания («Конфискация имущества есть принудительное безвозмездное изъятие в собственность государства всего или части имущества, являющегося собственностью осужденного»), но утратившую силу в 2003 году. И привести все законодательство в соответствие. Тогда бы это значило именно то, чего все так боятся. А именно – следователю и суду не надо было бы мучиться и что-то доказывать, а просто автоматически включать эту меру в приговор. И вот тогда все бы все, у кого осталось хоть что-то в России, действительно бы заткнулись.
Почему этого не сделали?
Не знаю. Может, остатки здравого смысла подсказали, что не ровен час, такие поправки обернутся против самих законодателей.
Ко второму чтению законопроект подошел с единственной поправкой – примечанием, что подразумевается под«деятельностью, направленной против безопасности Российской Федерации», перенесли из Особенной части в Общую. Выглядит неожиданно логичным шагом.
В общем, если к третьему чтению не будет каких-то неожиданностей, то пока тут больше шума, чем реальной опасности. Точнее так: депутаты хотели напугать беглых нацпредателей, и благодаря либеральным и не очень СМИ, охочим до броских заголовков, им это отлично удалось.
Идея отравителя
Но, кажется, депутаты уже сами сообразили, что законотворчество – не их конек, и в таком виде закон работать не будет. Поэтому депутат Государственной думы Андрей Луговой (в Британии его считают убийцей – отравил Александра Литвиненко) предложил включить в законодательство об иноагентах запрет на переоформление имущества по нотариальной доверенности на третьих лиц. Не знаю, подсказать ему или нет, что поправки надо будет вносить еще как минимум в закон о регистрации и закон о нотариате. И даже действующей Конституции такой закон противоречит, но это вряд ли смутит нынешний состав Конституционного суда.
