Это случилось год назад, в январе 2023-го. Во время прорыва российских войск в районе города Угледар пропал без вести украинский солдат, боец 72-й бригады Танцор. Под этим позывным воевал Алексей Гордеев, 27-летний парень, айтишник, меломан. Воевал с первых дней. Район, где дислоцировалась его часть, непрерывно штурмовали. Начались жесткие уличные бои, ВСУ несли большие потери. «Там огромное кладбище. Домов не осталось, просто поле из кирпичей и мертвецов», — говорил он потом журналисту Сергею Лойко.
Отец Алексея, Александр Гордеев, известный украинский продюсер, в прошлом — директор группы «Король и шут» и Нино Катамадзе, рассказывает:
«Мы время от времени общались по телефону, он присылал короткие сообщения. А после 24 января — тишина. День, два, неделю. Через две недели жене сына пришло официальное письмо: ваш муж пропал без вести. Я не мог сидеть и ждать, надо было что-то делать. На всякий случай пробил списки 200-х и 300-х. Его не было. Стояла зима. А я сам из Донецкой области и знаю, что такое Угли. Была надежда, что он мог спрятаться в шахту. Там температура 12-13 градусов и есть вода. Он знал это, он вырос в этих местах. Главное было — не впускать в сознание мысль, что он погиб. Я не просто верил, что мы найдем его, я был в этом стопроцентно уверен».
Так прошло 46 дней.
Именно столько Гордеев-младший провел в плену, в подвале дома на передовой, который обороняли войска РФ. Уже в плену его ранили: одна группа россиян послала пленных за водой, а другая начала в них стрелять. Ранение в ногу — сквозное на его счастье. Ни артерия, ни кость не задеты. Но было еще ранение в спину. Двигаться с пулей в спине он почти не мог.
Медицинской помощи пленным, естественно, не оказывали. В подвале, куда его кинули, лежали трупы россиян. На одном из них он нашел аптечку и промыл рану перекисью. Главное, чего боялся, — сойти с ума от боли. Пел песни, читал стихи…
Но осмотреть его все-таки осмотрели. Искали татуировки свастики. На груди нашли изображение человека в очках: «О, Бандера!». Это был портрет Эрвина Шрёдингера, знаменитого австрийского физика, того самого, у которого кот то ли живой, то ли мертвый. Имя ничего им не говорило.
«Понимаешь, — говорил он потом отцу, — они информационные инвалиды».
Спросили: «Откуда у тебя русский язык такой хороший?». И он начал рассказывать: жил в Москве, папа продюсер, люблю «Гражданскую оборону»…
Злобы на россиян у него не было: «Если б я злился, я бы сгорел в два дня, злоба меня сожгла бы».
Было очень холодно. Пить давали по глоточку, а потом вообще перестали. Воды не было, россияне сами находились в полуокружении и не имели контакта с тылом. Иногда воду присылали на дронах, но ее хватало на один-два глотка каждому.
Тогда он стал пить антифриз из труб вперемешку с талой водой: «Я понимал, что это отрава, но никогда не думал, что антифриз такой вкусный».
Он лежал на холодном полу и слушал разговоры наверху, пытался запомнить номера подразделений. Сначала это была 155-я бригада морской пехоты. Потом прорвались буряты вперемешку с 14-й разведротой. В ходе боев 155-ю, хорошо подготовленную сильную часть, вывели, а вместо них пригнали пушечное мясо — с боекомплектом, но без еды. Их постоянно кормили обещаниями, что придет подкрепление, но подкрепление не пришло. Живым оттуда никто не вышел.
Как-то, напившись (спирт, видимо, у них был), россияне пошли в подвал убивать его. Один из них с гордостью говорил о себе, что он арестант, уголовник: «Я тут отмываю свои грешки». Гордееву накинули на шею удавку и придушили. Спас его солдат-чукча: передернул автомат и отогнал уголовников. Этот чукча — единственный человек, который помогал Алексею. Иногда приносил сухари, как-то даже дал кусок сала. Алексей откусывал его по чуть-чуть и клал за щеку.
Они разговаривали. Чукча говорил, что мобилизовали его насильно, взяли прямо на улице. Посадили в самолет, привезли в часть и дали автомат: «Я даже не знаю, где я».
— Ненавидишь их? — спросил я Гордеева-старшего.
— Не знаю, что было бы, если бы Алексей погиб. Но сейчас — непонимание, брезгливость. Я ездил на фронт с музыкантами, видел, что россияне там натворили. Мне непонятно, как можно насиловать девочек при матерях, до какого бесстыдства надо дойти. Я иногда думаю: эти вояки русские, они же слушали наши песни, и «Короля и шута», и пацифистский рок Чижа, с которым я тоже играл. Вся страна слушала эти песни, а потом пошла убивать. А я сорок лет отдал этому направлению, понимаешь? Это часть моей жизни. И я до сих пор не могу понять, за что люди идут умирать в таких огромных количествах? Почему?..
Первые три дня с Алексеем в подвале лежал раненный украинский боец, парень с позывным Артист. До освобождения он не дожил. «Первое, что сказал мне Алексей, когда мы увиделись, — вспоминает старший Гордеев, — позвонить родителям Артиста и сообщить о гибели сына».
Дом непрерывно обстреливали украинские танки. Часть стены обрушилась. В какой-то момент шум затих, ни выстрелов, ни голосов. А через восемь часов украинцы начали штурм, полетели гранаты. В промежутками между взрывами Алексей кричал: «Слава Украине! Я украинец!». И вдруг услышал английскую речь, а потом в подвал спустился новозеландец. Он знал этого человека, это был доброволец-маори с позывным Черепашка. Он приезжал к ним в часть, они подружились. Когда Алексей пропал, новозеландец написал об этом у себя в инстаграме.
А вот как вспоминал Черепашка об этой встрече: «Его глаза встретились с моими: „Новая Зеландия! Новая Зеландия!“. Я узнал его, это был мой друг, я думал, что его убили россияне».
Они обнялись. Маори вынес умирающего Алексея из подвала и через мертвую зону отнес к своим. В плену Гордеев-младший похудел почти в два раза — с 77 килограмм до 42, он был полностью истощен.
О его спасителе известно совсем немного. Кейн Те Таи десять лет прослужил в новозеландской армии. Был сооснователем благотворительной организации, которая занималась психологической реабилитацией ветеранов. Воевал в Афганистане, награжден знаками отличия. В первые же дни нападения РФ записался в иностранный легион и поехал воевать в Украину, хотя казалось бы: что ему Украина? Учил харьковских волонтеров оказывать медицинскую помощь, возил гуманитарку на освобожденные территории. Тренировал группу добровольцев в районе Угледара… Вот и все. А потом погиб. Это произошло 21 марта, через девять дней после освобождения Алексея. У Кейна осталась 12-летняя дочь.
Гордеев-отец рассказывает: «Это не обычный наемник, он из рода воинов, они там у себя на совете племени решают, где черное, а где белое, где свет, где тьма, и едут воевать на стороне света. В этот раз они решили, что свет на стороне Украины…
Трудно выразить, как я им благодарен. Это и родительская благодарность, и благодарность солдату за подвиг. Он ведь не только Алексея, он многих спас. Недавно я был в Киеве на Майдане, там висят флажки Новой Зеландии. Люди помнят добро…»
Песня
Эту историю Александр Гордеев рассказал своему другу Евгению Федорову, бежавшему из Петербурга в Эстонию в феврале 2022 года от преследований Z-активистов. Так и появилась песня про маори:
Я встретил друга после года войны
В одной не очень-то далекой стране.
Он мне рассказывал про вещие сны
И как он сына разыскал на войне…
Я видел: держится твердо,
Но что-то вдруг выдает.
И только серое небо
Приходит на помощь, льет.
И я не знаю, если там у них бывают дожди,
На краю зари,
На дальнем острове, где скалы, рыбаки и вожди —
Люди маори.
И через три океана
Они почувствуют боль.
Вот откуда, наверно,
На небе берется соль.
Я встретил друга после года боев.
Он мне рассказывал, что сын его жив.
Какой-то парень из далеких краев
Услышал в грохоте знакомый призыв.
Он нес его еле-еле.
Он говорил: «Потерпи!».
А спустя лишь неделю
Остался лежать в степи…
