Выборы президента Тайваня — не просто электоральная процедура или рядовой внутриполитический процесс в азиатской стране. Вопрос тайваньской демократии — не столько в ее состоятельности (здесь никаких сомнений быть не может), сколько в символичности процедуры в момент эскалации холодного противостояния США и КНР.
Победа продемократического, либерального антикоммуниста Лая Циндэ от Демократической прогрессивной партии (DPP) знаменует новый этап в «тайваньском вопросе», решением которого столь озабочены китайские товарищи в Пекине. Можно констатировать: народ Тайваня проголосовал решительно против сближения с коммунистами на материке, против диктаторских тенденций внутри общества и за продолжение вестернизации политической, финансово-экономической и культурной сферы.
Другой Китай, или Нет пути назад
В президентской гонке участвовали три кандидата от основных политических сил Тайваня. Фаворитом, по всем соцопросам, выступал опытный политик и видный либерал с проамериканскими взглядами Лай Циндэ. Он баллотировался от правящей Демпартии, которая декларирует полную независимость от Китая и развитие тайваньского государства как самостоятельного геополитического игрока. В эпоху борьбы США и КНР за мировую гегемонию такая позиция выглядит для председателя Си Цзиньпина по меньшей мере задевающей достоинство материковых коммунистов — компартия считает Тайвань провинцией Китая.
Лай Циндэ — полная противоположность материковым функционерам из ЦК Компартии Китая (ЦК КПК). Лидер Демократической партии обладает весьма позитивным политическим потенциалом, хотя бы по той причине, что он выигрывал в высшей степени конкурентные местные выборы, включая мэрскую кампанию 2014 года в Тайнане. Он действительно ненавидит коммунизм и брезгует практически любыми связями с правительственными органами КНР, вплоть до полного разрыва с материком. В частности, Лай Циндэ считает, что Тайбэй всегда стоит перед выбором — «демократия или авторитаризм», поэтому у народа нет права на ошибку.
Конкурентами Лая выступили два оппозиционных лидера — сторонник сближения с КНР Хоу Юи от консервативного Гоминьдана (KMT) и представитель «третьей силы» Кэ Вэньчжэ от Тайваньской народной партии (TPP). Ни Хоу Юи, ни Кэ Вэньчжэ не угрожали бы Пекину геополитически, если рассматривать тайваньские выборы как элемент американо-китайского противоборства. Напротив, победа одного из этих кандидатов упрочила бы прокитайские настроения на острове и усилило бы внимание внешнеполитических СМИ КНР к внутренним тайваньским процессам: победа Хоу или Кэ стала бы предлогом к созданию пропагандистских нарративов о готовности тайваньцев к «воссоединению».
Лай Циндэ — это альтернатива не только Гоминьдану или Народной партии, но и коммунистическим чиновникам на материке. Именно Лай символизирует собой «другой» Китай, свободный, либеральный, открытый Западу, то есть совсем не тот, что мы привыкли видеть в медиа и бизнесе за последние десятилетия. И в этом главная проблема для Си Цзиньпина, дальновидного политика, который хорошо понимает, как изменится диалог между Пекином и Тайванем в ближайшее время.
Существуют, конечно, и другие внешнеполитические сценарии, при которых приход Лая Циндэ к власти вовсе не будет означать резкое обострение китайско-тайваньских отношений. Лай после завершения электорального цикла становится более свободным в действиях. Он сможет принимать относительно непопулярные решения в дипломатии, даже если они будут вызывать явное отторжение, скажем, яростных противников сближения с Пекином.
В частности, Лай Циндэ может неожиданно отказаться от радикальных антикитайских и антикоммунистических позиций ради ситуативной деэскалации и снижения напряженности в районе Тайваньского пролива. Подобный сценарий вполне укладывается в политическую культуру нового президента. Он политик амбициозный, но прагматичный. Ему теперь некуда торопиться, незачем суетиться — даже несмотря на то, что его партия параллельно потеряла контроль над законодательным органом — Юанем (парламентом).
Трудно рассчитать вероятность каждого из сценариев — как «жесткого» с конфронтацией и усилением напряженности между США и КНР, так и «мягкого» с попыткой выстраивания диалога на взаимовыгодных условиях и с уважением к позициям двух сторон. Лай Циндэ способен сделать ставку именно на «мягкий» вариант. Для России, кстати, не поменяется кардинальным образом ничего — ни при первой, и ни при второй опции. Тайвань все так же будет поддерживать санкции, а Китай не реформирует российский вектор в своей дипломатии.
Тайвань и биполярность
Выборы на Тайване воспринимаются западным и китайским политическим истеблишментом сквозь призму американо-китайского диалога. Тайбэй, в довольно упрощенном понимании международных отношений, считается форпостом Вашингтона в Юго-Восточной Азии, близким военно-политическим союзником и надежным бизнес-партнером. Однако такое понимание американо-тайваньского сотрудничества не позволяет в полной мере оценить глобальные риски в регионе.
Безусловно, если рассматривать положение Тайваня на мировой арене с учетом холодной войны США и КНР, военно-политические связи Тайбэя с Вашингтоном напрямую угрожают Пекину, который находится в экономической и политико-идеологической конфронтации с Соединенными Штатами. Поэтому от того, кто именно возглавит остров, зависит региональное влияние как китайцев, так и американцев. Борьба за Тайвань идет скорее не в области идей, а за авторитет: великие державы пытаются овладеть азиатским регионом, закрепившись в ведущих странах.
Исследовательский интерес в данном случае направлен в большей степени на то, как именно Вашингтон и Пекин воспользуются результатами выборов. С одной стороны, это укрепит позиции и имидж США среди демократических союзников, которые рассчитывают на американцев в период формирования биполярной системы глобальной политики. С другой, может привести в дополнительной эскалации с КНР в рамках борьбы за мировую гегемонию в условиях биполярности.
В частности, усиление напряженности из-за достаточно радикальных антикитайских взглядов Лая Циндэ может привести к ухудшению экономического, военного и дипломатического климата не только между Тайванем и Пекином, но и между США и КНР. Си Цзиньпин всячески пытается апеллировать к «консенсусу 1992 года», согласно которому Тайбэй не является независимым от Пекина территориальным образованием. Председатель КНР резко негативно воспринимает любые «сепаратистские» тенденции на острове, предостерегая Тайвань от резких внешнеполитических решений в сторону независимости.
Западные аналитические центры (например, нидерландский Гаагский центр стратегических исследований) указывают на важный аспект начавшейся в 2018 году технологической войны между США и КНР, где по-прежнему ключевую роль играет Тайвань («тайваньский фактор»). Аналитики справедливо отмечают, что введение Вашингтоном дополнительных пошлин на промышленные товары из материкового Китая привело к экономическому буму Тайбэя — в международной торговле значительно возросло число заказов полупроводниковых чипов, которые из-за ограничений резко повысили конкурентоспособность в сравнении с китайской технологической промышленностью и аналогами.
Такой сценарий сыграл на руку США и позволил американцам завладеть стратегической инициативой в области финансов и торговли.
Кроме того, начиная, по крайней мере, с 2021 года Китай активизировал военную активность вокруг острова. «Игра мускулами», по задумке чиновников ЦК КПК, должна восприниматься как на Тайване, так и в демократическом сообществе во главе с США в качестве сигнала для того, чтобы ни в Вашингтоне, ни в Лондоне, ни в Брюсселе не рассчитывали на этот регион в качестве плацдарма для распространения демократических ценностей среди авторитарных режимов Азии.
Статья впервые опубликована на фейсбуке автора.
