«Цугцванг» – так некогда описывал Минфин положение участников нефтяного рынка в связи с дискуссией о продлении соглашения ОПЕК+. Обзор с таким заголовком чиновники могли бы выпустить сейчас для описания положения, в котором оказалась вся российская экономика.
Что случилось с рублем (спойлер: он утонул)
Если широкими мазками: государство в лице бюджета и ЦБ разогрело спрос в экономике; поскольку она производит плохо, то покупать на эти рубли она кинулась за границей, то есть спрос ушел в импорт (который все замещают, но никак не заместят); большой отток капитала, не компенсируемый его притоком; вырос спрос на валюту, а вот ее предложение снизилось. Последнее случилось по многим причинам – и российский экспорт приносил меньше денег, и экспортная выручка стала застревать за границей и все чаще поступает в рублях.
Безусловно, бюджет и ЦБ выполняли свою работу – удерживали экономику от обрушения, в том числе через поддержку кредитования, которое ЦБ теперь не знает, как притормозить. Вот только экономика оказалась не готова освоить эти деньги – потреблять она меньше не хочет, а производить больше не способна.
Власти борются с ослаблением рубля, ибо, как считает экономический помощник президента Максим Орешкин, оно мешает структурной трансформации экономики (что бы ни имелось в виду под этим сочетанием слов). ЦБ поднимает ставку, приостановлены покупки валюты по бюджетному правилу на рынке, ЦБ откачивает с рынка рубли, увеличивая продажи валюты, начал остужать потребительское кредитование, ужесточены условия выдачи льготной ипотеки. Да и нефть подорожала – ценовой потолок пробит. И как считает Орешкин, все само собой и образуется: экспортная выручка вырастет, импорт при таком курсе станет излишне дорог и доллар спустится на прежние уровни. Правда, уровни эти по недавним меркам заоблачные – по прогнозу Минэкономразвития курс в 2024 г. будет более 90 руб./$. Почему же тогда цугцванг?
Остудить нельзя разогреть
Да потому что все это не слишком надежно работает. И дело даже не в том, что рубль, словно не заметив повышения в августе ставки до 12%, снова едва не сполз к рубежу в «сотку». Скорее проблема в состоянии и системной слабости экономики. Власть ЦБ над спросом в условиях льготных программ кредитования ограничена. Чем больше таких программ и чем они масштабнее, тем слабее влияние решения ЦБ на кредит, а значит, ЦБ приходится действовать жестче. Об этом говорит и прогноз самого ЦБ – в следующем году ключевая ставка составит в среднем аж 11,5-12,5%, что негативно для экономики.
Власти, конечно, намерены перейти к ужесточению бюджетной политики, но слабо верится, что Минфину удастся сильно сэкономить на расходах в период выборов президента. Да и как свернуть поддержку экономики, если без господдержки она уйдет в минус? На каких же тогда цифрах доказывать населению, что санкции России нипочем? Если же не зажимать спрос, то экономика будет перегреваться, а рост спроса уходить в рост не предложения, а цен, то есть инфляцию. Тем более в условиях жесткого рынка труда и нехватки рабочих рук, когда работодатель вынужден бороться за работника рублем.
Получается, где ни поставят правительство и ЦБ запятую во фразе «экономику остудить нельзя разогревать», ситуация ухудшится. Потому что проблема не в том, что Россия много потребляет, а в ее ограничениях – в слабости рынка труда, в том, что она производит или мало, или не то. С советских (и даже досоветских) времен она живет по модели – что-то простое (зерно ли, нефть ли) продали, более сложное купили. Эта модель позволяла власти концентрировать в своих руках ренту и распределять ее так, чтобы до наступления совсем уж голодных лет обеспечивать политическую стабильность. И сейчас зависимость от сырья выросла критически. Вот и выходит, что чем больше или дольше бюджет и ЦБ будут поддерживать экономику, тем ближе она к перегреву, чем меньше – тем ближе она к стагнации или рецессии.
Угроза страшнее ее исполнения
Другой вывод – власть убеждается, что запугивание – действенный инструмент. Только угроза новых ограничений на движение капитала хоть и временно, но сбила курс доллара. В словесных интервенциях нет ничего плохого, к ним прибегают власти во всем мире – в области и монетарной, и регуляторной, и бюджетной политики. Это способ и дать по рукам спекулянтами, и остудить рынок, и подтолкнуть бизнес к саморегулированию и т.д. Что плохо – так это сам предмет угрозы, который заключается в явно плохом решении.
Адаптация и бизнеса, и населения под санкции требовали и новых финансовых схем. И вот теперь власти говорят: чтобы решить одну проблему, нам придется создать другую. Для бизнеса это тоже цугцванг: или рубль будет дальше слабеть, или придется снова нести издержки на разработку новых схем (причем страдать будут и экспортеры, так как чтобы продать что-то за границу, им приходится купить что-то за границей). И к слову, подорожание импорта при разогретом спросе вносит вклад в усиление инфляционных рисков. А вот рублю эти меры не помогут, объяснила председатель ЦБ Эльвира Набиуллина, к тому же любые ограничения обходятся.
Еще один вывод, пожалуй, главный: в этой точке бифуркации между ростом и падением, перегревом и рецессией, кризисом и стагнацией – экономика, отрасли, отдельные предприятия будут оказываться постоянно. России к этому не привыкать – 40 лет она так живет с момента, когда закончилась эпоха равновесия в виде застоя. Проблема в том, что частота возникновения этих развилок растет, а промежутки между ними становятся все короче. При этом количество факторов, на которые могут влиять власти или бизнес, чтобы удлинить промежутки, то есть строить сколько-нибудь долгосрочную стратегию, сокращается. Растет зависимость экономики от нефти, от потоков капитала, исключительности поставщиков, бюджета и т.д.
Здесь и сейчас
Сейчас влиять на новое равновесие государство может в основном увеличением или снижением денежной поддержки. Конечно, улучшение условий ведения бизнеса тоже помогает, но что толку, если неясно, будет ли существовать сам бизнес… Перефразируя высказывание столетней давности: нет смысла гарантировать безопасность вкладов, если вы не можете гарантировать безопасность вкладчиков. Да, у многих предпринимателей дело процветает, у части из них – так, как не процветало с 2000-х гг. Но мало кто ждет, что за коротким периодом роста последует и продолжительный. «Стратегия на три года, вы шутите? На год? На три месяца – вот наша стратегия», – примерно такой нарратив свойственен многим российским предпринимателям.
И напоследок – в ответ на утверждения властей, что пик ослабления рубля пройден, возникает вопрос, какой период они имеют в виду? Если взять средний за год, то пик ослабления, согласно прогнозу Минэкономразвития, будет покоряться рублю всякий следующий год – 90,1 руб./$, 91,1 руб./$, 92,3 руб./$. Или нет смысла заглядывать так далеко?
