За этот месяц многое произошло, многое забылось. Но кажется, что важно оценить важность этого события. Были ведь люди, у которых оно вызвало грандиозные надежды, мол, это пролог, триггер революции. То, что эти люди ошибались, теперь ясно и им самим. Но остается вопрос, как оно было тогда воспринято российскими жителями.
В нашем распоряжении результаты двух опросов, проведенных «Левада-центром».
До, во время и после
Один из них — регулярный опрос, проводимый в конце каждого месяца. Работа интервьюеров, посещающих наших респондентов по всей стране, длится около недели. В июне именно на эти дни выпали названные события. Поэтому внутри общего массива в 1600 интервью у нас оказалось возможность выделить три части. Одна — интервью, собранные до того, как большинство людей узнали об этих событиях (22–23 июня, знали о событиях около четверти опрошенных), вторая — интервью от 24 июня (о происходящем знали уже около двух третей аудитории), третья — интервью от 25–28 июня, когда событие уже в основном состоялось.
Вопросник для интервью составлялся до выступления ЧВК и не мог меняться на ходу, а значит, вопросов о событии как таковом не задавали. Поэтому «Левада-центр» счел необходимым срочно провести второй опрос, сфокусированный на этом событии. Ввиду срочности был избран метод телефонного опроса. Он проводился 28 июня — 1 июля по всероссийской репрезентативной выборке среди населения 18 лет и старше, опрошено 1000 чел.
Далее мы будем показывать, как изменялась — скорее всего, под влиянием информации о действиях ЧВК — позиция опрашиваемых, как менялись ответы на некоторые вопросы от дня до ко дню во время и затем к дням после.
Начнем с вопроса об отношении к пути, которым идет Россия. Те, кого опрашивали до, продолжали испытывать настроения, которые были в предыдущие месяцы. В мае путь находили верным 67%, результаты по опросу до — 68%, разница несущественная. Но вот по России разнеслась весть о выступлении ЧВК. Доля находящих путь верным упала до 53%. Если считавших, что путь неверен, в мае было 23% и в первые дни июньского опроса было примерно столько же — 22%, то в роковой день 24 июня их стало 30%.
Другой важный индикатор общественного состояния — уровень одобрения (неодобрения) деятельности президента, обычно именуемый как «рейтинг Путина». В дни «мятежа» в интернете в изобилии встречались материалы с острой критикой поведения президента — как вообще, так и в эти критические часы и дни в частности. Знакомые с этой критикой читатели будут удивлены тому, как мало — на 2 пункта — изменилось 24 июня значение этих опросных результатов, В мае одобрявших было 82%, не одобрявших — 15%. В первые дни июньского опроса (до) соотношение было фактически таким же — 81% и 17%. И 24 июня одобрение выразили 79%, неодобрение — 19%. В чем дело?
В «Левада-центре» привыкли к тому, что сообщения о высоком рейтинге Путина встречаются хором заявлений о том, что это ложные результаты. Малокомпетентные лица с апломбом объясняют, мол, кто же вам будет говорить правду, что он не одобряет президента. Весь их пыл уходит на эту критику, и его не остается на то, чтобы, посмотрев этой правде в глаза, спросить себя: а почему нашу позицию неодобрения его деятельности не разделяет большинство? Ведь если бы ее разделяли такие же 80%, у них наверное не было бы страха сообщить о ней интервьюерам. Но этот вопрос они предпочитают себе не задавать.
А задать его стоит именно сейчас, когда с острой критикой деятельности президента выступили представители другой, противоположной по взглядам группы т. н. патриотов. Фактически эту критику высказал и Евгений Пригожин.
Путин не виноват
Мы не будем предлагать этим критикам справа и слева свои объяснения непопулярности их антипутинских инвектив. Но не раз излагавшиеся нами объяснения массовости именно этого ответа об одобрении деятельности Владимира Путина как президента мы рискнем здесь повторить.
Мы говорили, что Владимир Путин в качестве национального лидера (будь то президента, будь то премьера) имеет в глазах основной массы россиян одну и очень узкую функцию: он обеспечивает России ее положение великой державы в ее противостоянии с Западом, конкретно — с США. Решение внутренних проблем общественное мнение на него не возлагает. Но ни сам Путин, ни его имиджмейкеры себе отчета в этом, видимо, не отдают. Поэтому он то совершает поступки чрезвычайного характера, взлетая в небеса или погружаясь в пучины, то отдается повседневности, обсуждая под камеры с «простыми людьми» их житейские проблемы.
И то и другое — мимо. Известно из опыта опросов последних двух десятилетий, что эти жесты, так же, как и неудачи и в решении внутренних проблем, на его рейтинг не влияют.
Вот и теперь: есть 15%, решивших, что путь страны неверен. Но того, кто повел страну этим путем, не винят, рейтинг «прогнулся» всего на 2 пункта. То есть даже те, кто решили, что страна пошла неверным путем, не возложили ответственность за это на лицо, которое, как кажется, наверное, многим из читающих эти строки, должно отвечать за все, происходящее в стране.
Но нет, в глазах публики — не должно. Попытка мятежа не касалась, думали люди, величия державы. И потому участники регулярного опроса, опрошенные в дни «после», вернулись к своим позициям. По данным за 25–28 июня уровень одобрения деятельности президента даже поднялся на 1 пункт выше исходного, а неодобрение сократилось на 5 пунктов и соотношение стало 81% к 19%.
Потеря половины Шойгу
Еще одним доводом в пользу соображения, что внутренние проблемы — не царское дело, а отвечать за них должен кто-то другой, может быть ситуация с рейтингом премьер-министра Михаила Мишустина. Уровень одобрения его деятельности (а что публика знала про его деятельность в эти два дня?) упал 24 июня на 7 пунктов. Тогда же пострадали рейтинги правительства, губернаторов. Конечно, это была эмоциональная, а не рациональная реакция, и к 28 июня рейтинг Мишустина полностью восстановился, прочие — почти полностью.
В опросах замеряется и другой показатель отношения публики к руководящим лицам. Это доля назвавших то или иное имя в ответ на просьбу: назовите несколько политиков, общественных деятелей, которым вы больше всего доверяете. Как всегда, Владимир Путин — № 1 в этом списке, его называют в два и более раз чаще, чем № 2. А на этой второй позиции — Михаил Мишустин. Он и в этом вопросе потерял несколько пунктов в день 24 июня, но потом их ему вернули. А вот доверие к министру Шойгу, объекту острой критики Пригожина, снизилось ровно в два раза, с 14% до 7%, и уже не менялось.
Телефонный опрос показал, что и после событий те, кто полностью одобряют деятельность Владимира Путина, сохранили одобрение Шойгу. (А те, кто не одобряет, — нет). Видимо, в их понятии дружба с Путиным важнее того, как исправляется должность.
Сложнее вопрос об отношении к Пригожину. Одна четверть среди тех, кто выражают одобрение деятельности Владимира Путина, и после всего, что случилось 24–28 июня, сохранила одобрение деятельности Пригожина. Но и среди не одобряющих деятельность Путина одна шестая одобряют Пригожина.
Оставляем читателям строить догадки, одобряют ли его те и эти за одно и то же. Или нет?
Голос масс
Годится ли Пригожин в лидеры российской оппозиции? Среди критически настроенного меньшинства — недовольных курсом и президентом, как мы видели, собственно поддержка Пригожина невысока. Однако среди них большинство считают обоснованной критику Пригожина в адрес руководства. (Среди всего населения с ней согласна почти половина — 46%). Если выделить из пригожинских монологов то, что он говорил о спецоперации в целом и о ее инициаторах, то увидим, что это совпадает и с той критикой, которая с самого начала следовала от «либералов», и с той, на которую много позже решились «патриоты». Можно добавить еще и распространившиеся прослушки телефонных разговоров крупных бизнесменов: их претензии точно такие же. Наш собственный опыт фокус-групп говорит, что и в массовых группах населения такие соображения встречаются нередко.
Вряд ли в политической жизни России найдется другой пункт в котором сойдутся взгляды со столь разных политических румбов. Тем, кто наверху услышал голос Пригожина, придется признать, что это был тогда «голос масс».
Пригожин рубил правду, но, соглашаясь с ней, немногие готовы были признать в нем лидера. (В этом отличие фигуры Пригожина от фигуры Навального.) Лишь у четвертой части публики было мнение, что в России поддерживают Пригожина «очень много» или «довольно много» людей. Но чаще говорили, что таких «довольно мало» (17%), «совсем мало, таких нет» — (26%). Обращает на себя внимание, что наиболее многочисленным был ответ «затрудняюсь ответить» (31%). Вряд ли главной причиной ухода от ответов был страх. Напомним, что опрос проводился сразу после событий. А, как показывает опыт, на выработку основательного общественного мнения, которое каждый респондент ощущает как свое собственное, обычно уходит 7-15 дней.
Так что, похоже, что Евгений Пригожин сумел слегка взбудоражить публику тем, что он говорил и делал, но он не занял позицию лидера. Его акция не спровоцировала дальнейший рост протестных выступлений. Ожидания протестов сперва выросли в 1,3 раза, потом опали. Характерный пост встретился в интернете: «Эх, Женя, в мы-то понадеялись…»
Как прежде
Уже к 1 июня россиянам стало ясно, что никакого переворота не было. Под конец телефонного опроса респондентов спросили: «На ваш взгляд, какие последствия для России будут иметь произошедшие события, связанные с Евгением Пригожиным и ЧВК „Вагнер“?»
Среди особо одобряющих деятельность Владимира Путина больше половины выразили убеждение, что «произойдет консолидация и укрепление государства». (Среди неодобряющих в это верят 4%.) Мнение, которое часто встречается в выступлениях критиков режима, что «позиции руководства страны ослабнут», среди опрошенных критиков курса выразили 21%, среди одобряюших его 3%.
Попытка «Вагнера», как было видно из комментариев, у кое-кого родила надежды. Но они очень быстро погасли. И главным ответом (64%) тех, кто недоволен курсом, которым идет Россия, про последствия был ответ: «Все будет как прежде». Так думают и 51% всех россиян.
