Весьма примечательно, что в первоначальной редакции законопроекта, от 2018 года, сегодняшние самые нашумевшие положения отсутствовали – они были добавлены значительно позднее.
Спешное и непродуманное решение понятной проблемы
Что за орган должен вести реестр, как он должен вести реестр, каковы гарантии от утечки информации из реестра или через него (а ведь доступ к нему должен будет осуществляться в том числе через «Госуслуги», где сконцентрированы данные о нас), от произвольного изменения реестра оператором – законодатель не определяет, как будто это несущественные вопросы.
Есть ли в реестре запись, была ли она раньше, какова она была, как менялась – решает оператор базы, полностью властный над ее настоящим и, что особенно важно, прошлым.
Нечто подобное мы недавно видели во время антиковидных мероприятий - QR-коды без видимых причин аннулировались, меняли срок действия и т.п.; приложение «Госуслуги.COVID трекер» работало с перебоями. Но если в случае с ковидом все эти системы создавались в чрезвычайных условиях, что хотя бы как-то извиняло их кривизну, то в данном случае никаких объяснений для непродуманности пятилетнего законопроекта не просматривается.
Т. е. права гражданина могут быть ограничены на основании записи в базе, каковая запись в любой момент может появиться, исчезнуть или изменить содержание, не оставив о том никаких документальных следов.
С одной стороны, нельзя даже сказать, что «мы доверяем оператору этой базы и потому не сомневаемся, что она будет вестись должным образом» – потому что, собственно, и оператор пока не определен. Шутки на тему «у меня была квартира и счет в банке, а потом случился программный сбой» перестают быть только шутками.
С другой стороны, очевидно, что и вызов гражданина в военкомат не должен превращаться в квест, больше похожий на задержание преступника. В целом предлагаемый порядок вручения повестки выглядит как спешное и непродуманное решение реально существующей и назревшей проблемы, которая особенно ярко проявилась во время мобилизации.
За что придется платить
Ограничения, вытекающие из неявки по повестке, вряд ли можно назвать репрессивными. Наверное, самые суровые и широко применимые из них – ограничение на пользование авто- и мототранспортом и заперт на выезд за границу. При всей досадности этих ограничений они едва ли носят карательный характер и по своей тяжести примерно согласуются с целью – сделать уклонение от явки в военкомат обременительным без уголовно-правовых мер и вообще без привлечения к какой бы то ни было ответственности.
Впрочем, «есть нюансы».
По всей видимости, в случае отстранения водителя-«уклониста» от управления машиной (или другим транспортным средством) она (оно) будет храниться на штрафной стоянке – просто по той причине, что для ГИБДД это единственный внятный способ обеспечить ее сохранность. В таком случае водителю придется, видимо, оплачивать эвакуацию автомашины (~3000 рублей для легковой автомашины) и хранение (~1000 рублей в сутки). Хорошо, если все это произойдет в домашнем регионе и удастся в тот же день посетить военкомат и забрать автомашину – «но это не точно». Если же водитель возит не себя от дома до работы, а, например, грузы, и на большие расстояния, и грузы скоропортящиеся или требующие некоторого режима хранения – цена неожиданного ограничения на управление транспортом возрастет на порядки. Вводиться же это ограничение должно, по законопроекту, во внесудебном порядке и без предварительного уведомления гражданина.
Неприятно, но временно
Претензии по поводу внесудебного введения этих запретов применимы и к остальным ограничениям. Однако остальные ограничения (кроме запрета на выезд из страны) по крайней мере касаются действий, для которых не принципиально, будут они произведены несколькими днями раньше или позже – а потому, учитывая временный характер ограничений (в случае добросовестного исполнения своих обязанностей призывником, военкоматом и оператором реестра), они не имеют таких последствий.
Что в законе можно приветствовать – Министерство обороны должно будет само собирать сведения о наличии оснований для снятия с воинского учета, а не ждать предоставления таких сведений призывником.
Будем надеяться, что эта система будет работать должным образом. Впрочем, описанная в законопроекте организация сбора данных (например, сведения о возбуждении и прекращении уголовных дел в отношении потенциальных призывников планируется собирать с органов следствия и дознания, а не через учетно-регистрационные подразделения, где такие сведения аккумулируются) оставляет сомнения в эффективности этой системы.
Как будто презумпция
Отдельный вопрос – как вводимая презумпция получения повестки будет работать в контексте ст. 328 Уголовного кодекса РФ «Уклонение от прохождения военной и альтернативной гражданской службы». Как будто бы – не должна работать, потому что как будто бы эта презумпция предназначена только для целей применения обеспечительных мер.
Но кто знает!
Тем более что практика применения одной и той же нормы может разительно меняться во времени.
