Беспрецедентные санкции и опасения их дальнейшего ужесточения привели к быстрому и значительному изменению страновой структуры внешней торговли в пользу дружественных стран и, соответственно, валютной структуры платежей за экспорт и импорт, пишет Центробанк в обзоре финансового сектора. Так, после перевода оплаты за поставки природного газа в «недружественные» страны в рубли в мае прошлого года существенно выросла доля рубля в экспортных поставках (превысив 30% на конец года), сравнявшись с долей доллара и заметно превысив долю евро.
Но за пределами страны предпочитают «токсичные», но проверенные временем доллар и евро. Даже к концу 2022 г. суммарный вес доллара и евро в расчетах как за экспортные, так и за импортные поставки составлял немногим менее 50%, что соответствует в целом сложившейся страновой структуре внешней торговли, констатирует ЦБ.
Это может свидетельствовать о сохранении для российских компаний и их контрагентов расчетных рисков и рисков блокировки активов, предупреждает он, но в то же время отмечает риски, связанные с расчетами в национальных валютах: «усилились риски, связанные с расширением используемого круга иностранных валют», а «полностью уйти от риска токсичных валют не получится».
Для иностранных контрагентов доллары и евро остаются оптимальными валютами, поэтому переход на национальные валюты — скорее формальность. Контракты часто остаются номинированы в долларах и евро, тогда как расчеты переводятся в валюты дружественных стран, что в итоге может увеличить валютные риски резидентов, пишет ЦБ. Рост доли юаня в платежах, по его мнению, говорит скорее о переводе расчетов в китайскую валюту, при этом валюта самого контракта остается прежней: «В результате валютный риск российских компаний может возрасти».
У них (как экспортеров, так и импортеров) появляется валютный риск по отношению к юаню (и иным «дружественным» валютам) при переводе расчетов в эти валюты, объясняет ЦБ. Часто валюты «дружественных» стран являются неконвертируемыми или ограниченно конвертируемыми, они могут обладать более высокой волатильностью, а застраховать эти риски с помощью производных инструментов сложно: рынки этих инструментов в таких валютах, как правило, менее развиты по сравнению с рынками традиционных валют, перечисляет ЦБ.
К этому добавляются низкий внешнеторговый оборот России с многими «дружественными» странами или дисбаланс в торговле с ними: в большинство стран Россия продает больше, чем покупает у них. Все это осложняет переход на расчеты в национальных валютах: спрос на ту или иную валюту на внутреннем рынке может не покрывать ее предложение или наоборот, объясняет ЦБ. Проще говоря, попытка купить в России крупную сумму для оплаты импорта или продать выручку от продажи крупной партии нефти приведет к резкому скачку курса этой валюты к рублю, если вообще удастся. Российские нефтяные компании уже имели проблемы с индийскими рупиями: их просто было некуда девать. «Наконец, даже при переводе оплаты за экспорт в валюты дружественных стран ряд контрагентов требует использования доллара и евро при оплате импорта», — заключает ЦБ.
Потому-то доля доллара в обороте валютной секции Московской биржи, хотя и снижается, стабильно превышает 35%, а всех валют «дружественных» стран вместе (без юаня) — не дотягивает и до 1%. Зато юань обогнал доллар по обороту.
При этом сохраняются все риски, связанные с долларами/евро как валютами контрактов. «Таким образом, даже при переводе расчетов в валюты дружественных стран полностью уйти от риска токсичных валют не получится, если валютой контрактов остаются во многом доллары или евро», — заключает ЦБ.
