Вот двое мужчин едут по своей стране. Ну, вернее, по той территории, которую они считают своей страной. Одного зовут Владимир Путин, и он аж целый президент этой страны, едет в Мариуполь, осматривать единственный отстроенный микрорайон в недавно разрушенном и захваченном городе.
Другого зовут Юрий Самойлов, и он просто гражданин, едет по своим делам в московском метро, как и большинство людей в метро — «втыкает в телефон».
Владимир Путин едет за рулем «Тойоты лэнд крузера» (эту модель не собирали в РФ, она японская, а Япония — недружественная РФ страна), на пассажирском сидении рядом с ним строительный вице-премьер Марат Хуснуллин, он что-то поясняет про реконструкцию Мариуполя, а на заднем сидении — оператор, снимает, запечатлевает для истории. Это и правда исторический момент: президент пробирается инкогнито по территории, которую считает своей, которую сам без включил в РФ, — пробирается под покровом ночи, яко тать, как я бы старался пробираться, не привлекая внимания, по России, если бы мне, к примеру, понадобилось навестить там старика-отца.
А Юрий Самойлов едет в метро и смотрит в телефоне картинки. Какие картинки? Да кому какая разница, что за картинки смотрит человек в собственном телефоне! Но нет! Случайный попутчик заглядывает Самойлову через плечо и видит, что картинки-то — антивоенные, неправильные картинки, дискредитирующие «специальную военную операцию российских вооруженных сил в Украине». Этот попутчик звонит в милицию и доносит на Самойлова — дескать, ловите, парни, шпиона, он в собственном телефоне смотрит неправильные картинки, арестуйте его.
Что должно случиться с Владимиром Путиным? То, что обычно случается, когда высокопоставленные политики посещают инкогнито какую-нибудь подконтрольную им территорию. Его должны узнать, должна набежать толпа, должен произойти стихийный митинг, лидер должен забраться на какое-нибудь возвышение и произнести речь.
Но ничего подобного не происходит. С Путиным разговаривают пять человек, и кажется, мы узнаем этих пятерых. Какая-то женщина издали кричит, нечто похожее на «все это обман и показуха, не верьте». Видимо, эту женщину не пускают ближе размазанные по окрестностям сотрудники Федеральной службы охраны. Нет толпы, нельзя толпу, опасно.
Потом Путин садится в машину и уезжает. Яко тать в нощи, под защитой тьмы. Едет осматривать пустую, без учителей и детей школу. Ему опять нельзя митинг, нельзя речь, такие вещи следует готовить заранее, иначе Бог знает, как поведут себя люди, про которых социологические службы докладывают, будто они президента поддерживают в подавляющем своем большинстве. Которые «проголосовали» на «референдуме» за. Но нет, нельзя, вдруг не поддержат на этот раз, а разорвут на куски.
А что должно случиться с Юрием Самойловым и его попутчиком-доносчиком? Ну, разумеется, в милиции доносчику должны сказать: «Мужик, ты с ума сошел, какое дело правоохранительным органам до телефонов частных граждан, мы даже на звонки о домашнем насилии не реагируем, частное дело, мужик, пойди проспись». Так должны ответить в милиции, но нет — реагируют оперативно, через пару станций врываются в вагон, арестовывают Самойлова, везут в суд, а суд присуждает ему четырнадцать суток административного ареста за то, что рассматривал в собственном телефоне неправильные картинки.
Вот и получается, что в России, в собственной своей стране все граждане — словно подпольщики. Все, от простого гражданина в метро до президента. Все должны таиться. Никто не может идти куда хочет, смотреть что хочет в телефоне, встречаться с кем угодно, не боясь быть разорванным на куски, думать и говорить что угодно, не опасаясь ареста.
Все как будто уже под арестом, и вся страна — огромный режимный объект, тюрьма, иными словами, где нельзя никому ничего, как бы чего не вышло.
