Действительно ли Познер заметил это свойство госжурналистики только в марте 2023 г.? А, скажем, год или два назад всё было совсем иначе? Или, может быть, дело в том, что слишком явственно стал сейчас просматриваться крах нынешней системы и нужно вовремя от нее дистанцироваться? Нет, в этом нет ничего постыдного: мнения у людей меняются, и мы услышим еще не одно публичное выступление с переоценкой собственной роли в становлении и укреплении нынешней диктатуры.
Вовремя соскочить
Проблема скорее в том, что от Познера мы так и не услышали ничего подобного. Его долгая биография состоит из разных эпизодов: в советские времена госпропаганда на иностранных языках (конечно, не такая топорная как теперь), активное участие в перестроечной журналистике, работа в США, потом на Первом канале вплоть до февраля 2022 г. и многое, многое иное. И может быть, этой его недавней фразе не хватило только небольшого, но очень важного дополнения: «…и я сознаю, что лично участвовал во всём этом».
Таких примеров много, и будет еще больше. Недавно скончался один из главных создателей «системы РФ», как он ее сам называл – Глеб Павловский. Да, в последнее десятилетие он выпал из кремлевского пула и даже его мягко критиковал, но мне очень жаль, что мы так и не услышали от него честный рассказ о том, как эта система создавалась, как он сам оценивает свой вклад, какие были сделаны ошибки, какие компромиссы он считает недопустимыми и т.д. На церковном языке это называется «покаянием».
Зачем это нужно? Чтобы унизить себя перед всеми? Нет, чтобы сделать выводы из собственных ошибок и предостеречь остальных. Будут новые времена, новые возможности, и можно хотя бы постараться не повторять тогда старых ошибок.
Исповедь за ближнего своего
Сейчас у православных и католиков идет Великий пост. Церковные люди ходят на длинные и печальные богослужения, размышляют о собственном несовершенстве и сообщают о нем на исповеди священникам и Богу (как будто Он об этом и так не знает). Всё это называется «покаянием», но люди часто забывают, что первый к нему шаг – осознание сделанного зла и отвращение от него. А значит, анализ произошедшего.
Нет, никак нельзя сказать, будто слово «покаяние» сейчас из уст русских публицистов и блогеров не звучит. Звучит, да еще как! Но каяться должен весь русский народ, и никак иначе. Что ж, не буду с этим спорить, предлагаю просто взглянуть на ситуацию глазами МарьИванны из Сарапула или почтальона Печкина из деревни Простоквашино. Им объясняют, что они орки и что рабство у них «в генах», что это они лично всё поддержали, во всём виноваты и за всё ответят по полной. Собственно, при таком раскладе уже и каяться бесполезно – не простят.
Причем, что характерно, подобное говорят те, кто сам нехило вложился в становление нынешнего режима с его «стабильностью» (самый яркий, но не единственный пример – Альфред Кох) или, по крайней мере, наслаждался при этом режиме такими благами, которые МарьИванне и не снились, а теперь на былые накопления мирно переселился за рубеж (это, в частности, и моя история). А МарьИванна, конечно, далеко не во всем была права, но у нее есть все основания не доверять тем, кто стремится размазать вину ровным слоем по всему народонаселению и так уменьшить ее груз.
МарьИванна с Печкиным, правда, этих блогов и колонок не читает. А если бы читали, заметили бы вот что: по тому самому Первому и всем остальным каналам им рассказывают о том, какие они самые замечательные на свете люди и как нынешняя власть за них горой. А в тех самых «альтернативных источниках информации», которые они должны самостоятельно найти, им рассказывают, какие они уроды, как они не имеют права ни радоваться, ни дышать, ни вообще жить. Как вы думаете, кому они поверят?
Зато доступ к этим колонкам и блогам имеют как раз те люди, которые и так задыхаются под гнетом ужаса и вины, которые пытаются сохранить островки нормальности в океане безумия и насилия. Мне кажется, они этого не заслужили, а их инфаркты или даже суициды не сделают этот мир лучше.
Уроки немецкого
А вот теперь давайте зададимся вековечным вопросом: нам шашечки или ехать? Наша задача в том, чтобы заклеймить МарьИванну и Печкина несмываемым позором, или в том, чтобы прекратить кровопролитие и вернуть стране будущее? По-моему, скорее второе. Так вот: у человека есть базовая потребность в самоуважении, он готов отказаться от многого, лишь бы его сохранить. И самое интересное, что подлинное национальное покаяние начинается именно тогда, когда служит возврату самоуважения.
Давно стало общим местом, что Германия после 1945 г. – образец национального покаяния (как Третий Рейх – образец злодейства). Но оно началось далеко не сразу. Во второй половине 40-х у немцев были другие заботы – отстроить страну, восстановить стены и институты, перезапустить механизм экономики. О покаянии стали всерьез говорить в 60-е, когда жизнь наладилась и подросли дети войны. Они-то и задали родителям неудобные вопросы: «Почему в соседних странах отворачиваются при звуках немецкой речи? Как вы такое допустили? Что же нам делать с нашим позорным прошлым?»
И канцлер ФРГ Вилли Брандт встал на колени перед памятником восставшим в Варшавском гетто в 1970 г. – спустя четверть века после конца войны. Причем одобрили этот жест далеко не все немцы.
И многие ли страны прошли через такой процесс? Не было такого покаяния в Японии, хотя императорская армия творила не меньшие зверства. Не было в большинстве других империй, которые вели кровавые колониальные войны или морили подданных голодом. Может быть, это всё еще впереди: коленопреклоненный премьер-министр Британии в Дублине и Дели, и много еще где. А может быть, и нет.
Важно другое. Граждане всех этих стран твёрдо решили: никогда, ни при каких обстоятельствах не будем пытаться «повторить», а всякий, кто к этому призывает – лжец и негодяй. И это действительно необходимый минимум. Последует ли за ним национальное покаяние – вопрос, но в любом случае это будет долгий и сложный процесс.
Покаяние в высоком, евангельском смысле слова, возвращает и умножает достоинство: Христос не просто прощает Петра, который только что от Него отрекся, но ставит его на первое среди апостолов место. Может быть, именно потому, что опыт падения и покаяния дает ему знание, которого лишены его друзья с более ровной историей, и учит смирению. С Германией так и произошло.
Никого и никогда невозможно заставить покаяться. Но можно подать пример.
