Такое впечатление, что россияне как-то вцепились в свои трущобы и тащить их властям приходится буквально силой. Как будто они думают, что раз уж выпало в империи родиться, то и жить лучше в глухой провинции в доме с протекающей крышей. Спрос на новостройки, говорят эксперты, сильно падает.
Вообще, трущобы — понятие растяжимое, и термин этот даже немного обидный. Тут, конечно, смотря с чем сравнивать: можно с аккуратными домиками голландского захолустья, и тогда действительно многие дома в России выглядят проигрышно. Но можно и с бразильскими фавелами или гонконгскими домами-пеналами, и тогда всё смотрится не так уж и плохо. В конце концов, как член БРИКС, то есть потенциальный полноправный участник формирования нового миропорядка, Бразилия, кажется, ни у кого никаких вопросов не вызывает. Гонконг тоже держит марку.
Но есть у Владимира Путина такой вызов, что ли, который он сам себе бросил. Как-то раз он даже провозгласил: «Мы впервые за всю, может быть, историю еще и царской, и советской России, и современной России в состоянии решить эту задачу». То есть задачу обеспечить всех граждан приличным жильем усилием государственной воли. И осуществить таким образом историческое свершение.
Путин не первый, конечно, кто стремится к окончательному решению жилищного вопроса. Большевики после революции пытались сделать это путем подселения пролетариата в квартиры бывших дворян. Никита Хрущев застраивал города простыми и дешевыми домами, которые в народе в его честь и прозвали. Михаил Горбачев объявлял масштабную программу «Жилье-2000» — к этому году каждая советская семья должна была жить в отдельной квартире.
Получалось не всегда. Созданные большевиками коммуналки до сих пор расселяют. Хрущевки пора уже по большей части сносить. Но мечта никуда не исчезла.
Казалось бы, не время сейчас рассуждать о материальных ценностях — сейчас, в эпоху построения нового миропорядка, когда быт и комфорт отходят на задний план. Нам неоднократно заявляли, что ради безопасности Донбасса, да в конечном счете и всей России, наши люди готовы отказаться не только от лишней зарплаты, но и пойти на любые лишения. Лучше всех эту позицию сформулировал писатель-патриот Александр Проханов еще в начале спецоперации: «Русский народ перебьется, он уйдет из городов в поля, в леса. Будет собирать грибы, ягоды, орехи — русский народ готов в минуту больших печалей превратиться в народ-бурундук, народ-хомяк, он будет запасать на зиму всякие корешки, всякие луковки».
До квартир ли такому героическому народу? Зачем вообще его тащить куда-то, отвлекая от сбора корешков? Да и соцопросы показывают, что большинство россиян готовы терпеть ради достижения высоких государственных целей. Вот когда победим, тогда и будем строить светлое будущее.
Однако у русского человека ведь есть, по большому счету, всего две вековые мечты: завоевание Константинополя (с проливами) и хорошая квартира. К их осуществлению он и стремится всю свою жизнь любой ценой, как лосось, рвущийся на нерест.
Выбор между этими двумя благородными задачами, иными словами, между материальным и духовным, между экспансией и комфортом, представляет собой самую глубинную проблему. С одной стороны, настоящий патриот должен думать в первую очередь об установлении мировой справедливости. С другой — установление справедливости вроде как подразумевает улучшение качества жизни. То есть понятно, что это не главное, но все-таки очень желательное. Иначе трудно отделаться от ощущения того, что что-то тут недоделано и недодумано.
Для пассионария, естественно, всё это достойное жилье — дело десятой важности. Но что делать с обывателем? Он-то малодушно надеется, что всё это нужно для того, чтобы он жил лучше. Что обустройство многополярного мира нужно не только для эйфорического чувства, но является средством достижения цели в виде благополучия, которую не то чтобы невозможно, но просто не так быстро получается достичь другими методами. И что под искомым величием скрывается как раз превосходство над другими странами и народами в области организации бытовых вопросов, в том числе и жилищного.
Но здесь возникает другого рода сомнение: что, если достижение высокого уровня жизни как раз и приводит к лени и моральной деградации, как это нам без устали демонстрируют на примере той же Европы? Может оказаться, что россияне устроены примерно так же, как и остальные люди, и, удовлетворив базовые потребности, обуржуазятся и начнут беситься с жиру и требовать каких-то еще прав, а там и до нетрадиционных сексуальных отношений недалеко. Маловероятно, конечно. Но все-таки нужно следить за балансом и очень широко не шагать.
В крайнем случае можно пойти методом и нисходящего сравнения. То есть если вдруг пока не получается вытащить из трущоб свое население, имеет смысл изобразить дело так, что в иных странах всё еще хуже. Прием живописания американских гетто регулярно использовался еще советской пропагандой, а сегодня он получает развитие в рассказах о замерзающей и голодающей Европе. Гетто, кстати, на Западе действительно есть, и бездомные тоже имеются в заметном количестве. Так что прием рабочий. Пока в Бразилии есть фавелы, у нас есть повод гордиться собой.
С третьей же стороны, бывает так, что власти вроде бы предлагают гражданам улучшить их жилищные условия, построив вместо маленьких старых домов новые и большие, а граждане опять недовольны и бегут жаловаться Александру Бастрыкину, доказывая, что дома их хоть и маленькие, зато любимые и исторически ценные. Жители демонстрируют тем самым как раз примат духа над материей, а Бастрыкин распоряжается возбудить уголовное дело.
Хорошо бы, конечно, чтобы и Константинополь (другими словами, новый мировой порядок), и жилищный вопрос тоже был решен, да еще и так, как хочется самим жителям. Пока что Кремль декларирует погоню одновременно за двумя целями, и население надеется, что все они будут достигнуты.
Материал впервые опубликован в издании «Новый проспект».
