Обыватель (вроде меня) чувствовал себя с Нетаньяху так, будто приходится выбирать из двух зол. С одной стороны — премьер-министр, который давно находится у власти и начинает вести себя как авторитарный правитель, действуя не по протоколу. Он покушается даже на судебную систему, делая ее более податливой, «реформирует» государственное вещание и вместо критически настроенных журналистов набирает умеренных; он окружает себя преданными людьми, он все больше и больше нуждается в голосах многочисленного религиозного сектора, а потому раздает ему не только финансовые «подачки», но и националистические законы.
С другой стороны — прокуратура, у которой на всех есть компромат и которая расследует дела Биби (или другого деятеля), но только когда есть политический заказ.
И все же после прошлых выборов, когда Биби, наконец, отправили в оппозицию, наступило большое облегчение. Принцип сменяемости власти восторжествовал. Это важно само по себе, потому что когда в правительстве и в управлении работают все время одни и те же люди, они начинают казаться незаменимыми (в том числе самим себе). «Если не Биби, то кто?»
Как не надо
Неприятной ценой победы и самого процесса борьбы был неизбежный сдвиг Нетаньяху вправо. Ему понадобилось сразу много сторонников, он стал ухаживать за правыми популистами, которым страшно руку подать, нормальные люди стали уходить из его партии, партии националистов усилились. Эти-то маргинальные, по прежним понятиям, партии и их представители и стали претендовать на ключевые роли рядом с Биби в ходе нынешних выборов.
В развитии отрицательных тенденций полезно взглянуть на Россию, которая, как известно показывает всему миру, «как не надо». Мы-то на российском опыте знаем, что, когда идет правый политический шабаш ведьм, то высокомерный смех над ним и игнорирование происходящего — верный путь к тому, что они окажутся наверху, а общество будет чесать в затылке и думать: как это мы проворонили опасность? Это же были такие смешные и нерелевантные дураки! Кто бы мог подумать, что такое случится? Но вот ровно так и произошло.
Провалившееся государство
Итамар Бен-Гвир (партия «Оцма Йегудит») и Бецалель Смотрич («Религиозный сионизм») будут в правительстве, и не на последних ролях. Все в шоке. А почему? Интриги-то и не было, ничего неожиданного не произошло, итог выборов был известен заранее. Ни один опрос не давал перевеса блоку «анти-Биби». Но почему-то в моем кругу принято удивляться — как будто до объявления результатов левоцентристы и левые были уверены в победе и все для этого сделали (спойлер: практически ничего, только сходили проголосовать, а правые как раз очень постарались).
Кто-то рвет на себе волосы, кто-то угрожает уехать и пакует чемоданы, и от этого мне особенно грустно, потому что в этом кино мы уже тоже только что побывали — в России. Хочется сказать: если вам нужно добиться чего-то хорошего — не уезжайте в другую страну, это непродуктивно! (Конечно, если вам не угрожают немедленной отправкой на фронт, это особый случай.) И даже если вам ничего не нужно — тоже не уезжайте: без вас здесь будет хуже, а клеймо гражданина провалившегося государства все равно будет стоять на вас, куда бы вы ни приехали, эта стигма будет вас преследовать, как она преследует русских эмигрантов. Но я молчу.
Биологизм и «мутанты»
Так же непродуктивно, по-моему, разделять граждан страны на относящихся к нормальному человечеству (еврейству) и «мутантов», как назвал избирателей выигравшего лагеря профессор философии и лауреат премии Израиля Аса Кашер. Я, конечно, возмущена тем, что его высказывание было удалено из Сети, но не хотела бы, чтобы от имени тех, к кому я принадлежу, высказывались так, как высказался он. Написав о «мутировавших» гражданах, что не следует считать их евреями, то есть принимать их во внимание, вести себя так, будто их здесь нет, он не сказал ничего нового. Это рецидив магического мышления, все делящего на «чистых» и «нечистых».
Как пишет этнолог Мэри Дуглас в книге «Чистота и опасность», мусор и грязь — это то, что мы не хотим видеть на том месте, где оно находится. А в этом кино — уборки человеческого мусора — евреи (и a propos Россия: большевики, хоть и в другой роли) тоже уже побывали, тут явный тупик.
И наконец, непродуктивно и подозрительно частое и многозначительное употребление слова «демография», которое одинаково назойливо употребляется при оценке электоральных перспектив религиозных евреев или арабского сектора: оно предполагает, что раз «те» быстро плодятся, то «мы» неизбежно проиграем им в борьбе за ресурсы. Этот биологизм превращает электоральную ситуацию в природную и стихийную, а значит, практически неуправляемую.
Я не предлагаю игнорировать различия внутри израильского общества, но считаю, что правильнее относиться к условным «им» не как к биологическому мусору, а как к противникам. Если противостоять «им» так, как украинцы воюют с Россией, то есть не жалея себя и во имя тех же самых детей, счастьем которых принято оправдывать эмиграцию, — что-то может получиться. Вообще-то у израильтян богатый опыт оппозиционной общественной активности — и некоммерческие организации, и пресса, и образовательные проекты, и даже плавучие радиостанции были в нашей истории. Надеюсь, все это оживится.
Голое политиканство
А теперь о том, почему все-таки лагерь «не-Биби» не выиграл и не мог выиграть. Надо начать с выборов прошлого года. Если тот первый бой и был выигран, то почти случайно, что выразилось и в слабости коалиции, которая продержалась так недолго, и в неудаче нынешних выборов. Активная предыдущая избирательная кампания была живой, но абсолютно бессодержательной. «Только не Биби» — это отрицательный лозунг, и даже если каждый про себя понимает, что включает эта формула, а что исключает, это должно было быть проговорено. Но не было. Страх, что конкретика оттолкнет избирателя, привел к тому, что все держали карты за спиной, а содержательной дискуссии не было.
Все были заняты подсчетом голосов и поиском потенциального избирателя среди сторонников других партий. Не набрав столько, сколько нужно было для устойчивости, и балансируя на грани, на вопрос, что можно было сделать иначе, члены блока «не-Биби» отвечали, совершенно в техническом смысле, что они не использовали те или другие еще возможные голоса. Значит, политиканство и было их единственной повесткой. Никто и не понял, что хочет предложить та или иная партия из прежней коалиции, и я не уверена, что в самих партиях это было продумано.
Потеряли себя
Непродуманность тут же стала традицией. И на сей раз выборы (то есть глубокий процесс выработки и сравнения программ разных групп) свелись к организации голосования за того или иного представителя. Предсказуемым результатом стало падение популярности левых, и тут есть два объяснения: или народ «мутировал» в дурную сторону, или сами левые оказались не адекватны ситуации, не предложили ничего соответствующего моменту и оставили разговоры о содержании популистам.
Если честно, они просто потеряли себя. Признаюсь, был все-таки момент, когда и я пришла в состояние шока, поняв, насколько серьезна и не случайна была победа Бен-Гвира. Это когда министр от проигравшей, традиционно левой партии «Авода» покаянным тоном сказал, что народ, как оказалось, хочет твердой руки и что «Авода» должна была вовремя это понять и сдвинуться вправо. То есть у нас больше нет убежденного левого крыла, которое служило бы противовесом правым и их планам!
Чтобы левым и вообще тем, кто «не-Биби», стать релевантными, надо говорить о действительно важных вещах, и говорить по-новому. Мое — естественное до банальности — пожелание состоит в том, чтобы была продумана программа оздоровления и интеграции, решающая именно те вопросы, из-за которых, собственно, и не получаются нормальные выборы. Это проблемы отдельных секторов и самых крупных из них — религиозных евреев-харедим и израильских арабов. К этому я бы прибавила проблему монополий. Думаю, что хорошо сформулированная цель, поданная не как набор отдельных не связанных между собой частностей, а как единый и всем понятный антикризисный план, может сформировать движение.
Если вам интересно, почему здесь ничего не сказано о палестинском вопросе, то мне кажется, он зависит все от того же — от решения внутренних проблем.
