Уже третий месяц подряд в опросах «Левада-центра» не меняются уровень внимания респондентов к «специальной военной операции» (55–56% следят за новостями о ней), уровень ее поддержки (75–77%, из них — безусловно поддерживают 47–48% опрошенных), оценки положения дел в стране (позитивная оценка — 68%), уровень одобрения Путина (82–83%, не меняется пять месяцев подряд) и премьера Мишустина (68–70%, также с марта). Такое ощущение, что у респондентов «Левада-центра» залипли какие-то клавиши в голове.
В целом эту картину трудно считать естественной. Как уже отмечалось, в марте–апреле оценки респондентов по широкому кругу вопросов резко изменились в направлении большей лояльности режиму и органам власти. Доля одобряющих Путина как президента выросла с 64% в среднем за 2021 год до 83% в марте–июле 2022 года (+19 процентных пунктов), премьер-министра — с 55 до 71% (+16 п. п.), правительства — с 49 до 70% (+21 п. п.), Думы — с 41 до 59% (+18 п. п.). На протяжении трех с половиной предшествующих лет в среднем 48% респондентов считали, что страна движется в правильном направлении, а 42% — что она идет по неверному пути. С марта это соотношение держится на уровне 68% против 22%, и это означает, что не менее 10% граждан, считавших, что страна движется в неправильном направлении, после начала войны с Украиной сменили свое мнение на противоположное (при условии, что никто из ранее оценивавших ситуацию позитивно не изменил своего мнения).
Этот феномен — резкий рост лояльности, проявлявший себя и после аннексии Крыма в 2014 году, хорошо известен в социологии как «ралли с флагом» (rally around the flag). Однако в России его проявления выглядят необычно широкими и устойчивыми.
Так, например, в последние месяцы респонденты не только проявляют более высокую готовность проголосовать за в целом нелюбимую и презираемую в стране «Единую Россию» (39% респондентов в последние месяцы готовы голосовать за нее вместо 26% в среднем на протяжении 2021 года), но и число тех, кто говорит, что голосовал за ЕР в 2017 году, выросло с 40% в 2021-м до 53% в июле 2022-го.
И совсем уже абсурдно выглядит следующий эффект. В опросах ФОМа респондентам постоянно задается вопрос о настроении окружающих их людей; это еще один косвенный индикатор, позволяющий следить за изменениями «средней температуры по больнице». Так вот, доля тех, кто оценивает настроение окружающих как «спокойное» достигла в конце июля пика (62%), а доля ответов «тревожное» — абсолютных минимумов (32%). В то время как в довоенный период это соотношение составляло примерно 45% на 45%. Получается, что лишь война и санкции позволили российскому обществу испытать недостижимый в обычной жизни уровень умиротворенности и спокойствия. Впрочем, и в опросах «Левада-центра» июльские ответы на регулярный вопрос «Что бы вы могли сказать о своем настроении в последние дни?» демонстрируют максимумы, которые наблюдались в посткрымском периоде и еще в конце 2017-го — начале 2018 года.
Отметим, что по сравнению с посткрымским «ралли» нынешняя аномалия демонстрирует одно существенное изменение мобилизационного паттерна. На рисунке мы видим соотношение трех параметров: динамики одобрения Путина, динамики позитивных оценок ситуации в стране и динамики доверия Путину.
Как видим, на этот раз персональный выигрыш Путина в условиях «ралли» оказался гораздо меньшим, чем в 2014 году, и выглядит не очень устойчивым («доверие» в среднем выросло на 10 процентных пунктов, то есть даже меньше, чем готовность голосовать за «Единую Россию»). В 2014 году, после аннексии Крыма, об одобрении Путина говорили 85% респондентов, а доверяли ему 55%, весной–летом 2022-го одобряют Путина 83%, но о доверии ему заявляет 41%. Раньше доли удовлетворенных положением дел в стране и доверяющих Путину были практически одинаковыми и синхронно выросли в ходе посткрымского «ралли». В 2019–2020 годах уровень доверия Путину падал и доля доверяющих ему оказалась существенно меньшей, чем доля удовлетворенных общим положением дел в стране. В ходе нынешнего «ралли» оценки положения дел вновь взлетели, а доверие Путину выросло не столь значительно. Это означает, что эйфория, которую, согласно данным опросов, граждане испытали в связи с началом войны и введением санкций, не вдохновлена образом «лидера» и его персональным месседжем.
Наконец, как и в 2014 году, эффекты опросной аномалии распространяются на оценки экономической ситуации. На рисунке 3 видно, как синхронно и радикально улучшаются оценки экономического положения России в 2014 и в 2022 годах. Разница, однако, состоит в том, что весной 2014 года в России не было экономического кризиса и сокращения ВВП примерно на 4%. Сопоставимыми с нынешними темпы сжатия экономики были в начале 2015 года, и индекс экономического положения отреагировал на это масштабным падением. В противоположность этому весной–летом 2022 года респонденты практически не видят никакого кризиса.
Индекс социальных настроений, рассчитываемый «Левада-центром», достиг значения 96 пунктов — и прошлый раз такие значения наблюдались в 2008 году, когда темпы роста экономики составляли не менее 5% в год; индекс ожиданий безработицы, напротив, ушел в минимумы, также невиданные с 2008 года. И даже индекс потребительских настроений вышел на уровни допандемийного 2019 года. Последнее особенно любопытно с учетом того факта, что экономическая статистика, наоборот, говорит о драматическом сжатии потребительского спроса. О том же, впрочем, пишут эксперты ЦБ в недавнем обзоре, основываясь на опросах «инФОМ»: индекс потребительских настроений достиг максимального значения с мая 2018 года. В целом же можно сказать, что оценки текущей экономической ситуации сегодня существенно выше, чем они были во второй половине 2021 года, когда экономика переживала самые высокие темпы роста за последние 12 лет в фазе постпандемийного восстановления.
Под феноменом «ралли с флагом» подразумевается обычно рост поддержки правительства в моменты внешней угрозы. При этом у исследователей нет консолидированного мнения относительно тех механизмов, которые его вызывают, и весьма вероятно, что в условиях демократической и авторитарной политических систем эти механизмы существенно различаются. Однако, как мы видим на примере двух случаев «авторитарного ралли» в России, речь идет не столько даже о росте поддержки правительства, сколько о более широком и скачкообразном изменении в восприятии социальной реальности респондентами. Вопрос о природе этой социологической аномалии — о том, является ли она результатом усилий пропаганды, фальсификации предпочтений под влиянием воображаемого «сверхбольшинства» или результатом изменения отношения респондентов к опросам (то есть более низкой склонности участвовать в них у критически настроенных граждан), — требует дальнейшего внимательного изучения. Но важно зафиксировать пока, что речь идет о своего рода широком фронте неадекватности, проявляющей себя в данных опросов.
Материал впервые был опубликован в проекте Re: Russia. Re: Russia — это экспертная площадка для обсуждения политических, социальных и экономических вопросов, касающихся России.
