Обстрелы и смерти не повлияли на актуальность традиционных для Украины дилемм: украинский — или русский; Степан Бандера герой — Степан Бандера не герой; Хмельницкий настоящий патриот — Хмельницкий вообще не патриот; Голодомор преступление против украинцев — Голодомор преступление против всех. И так далее.
Советник главы офиса президента Украины Алексей Арестович поднял один из таких вопросов: «Выбор сейчас между Украиной Бандеры и Украиной Сковороды. Вот я за Украину Сковороды, но поскольку серьезной общественной дискуссии нет, у нас все сваливается в Украину Бандеры, который, конечно, для многих из нас — один из спонтанных героев, но когда это становится массовым явлением — это очень скверная история».
Будущее, а не прошлое
На самом деле выбор более сложный, чем просто между философом XVIII века Григорием Сковородой, считавшим человека «началом и концом всего», и политиком Степаном Бандерой с его радикальными представлениями об украинской государственности. Этот подход — очень примитивный. А главное, в обоих случаях это обращение в прошлое: и Бандера, и Сковорода — элементы пережитого, устаревшего, а не будущего.
Но если вопрос все-таки ставится в форме оппозиции «Бандера или Сковорода», значит, у Украины есть проблема с картиной будущего, с тем, какой будет страна. Что, Украина должна быть государством постсоветского типа, основанном на принципах сословного общества, с коррупцией и сырьем как опорой экономики?
Или все-таки Украине суждено сделаться современным государством, опирающимся на достижения европейской цивилизации? Нам не стоит спорить о Бандере и Сковороде, нам нужно ясное понимание того, какой станет послевоенная Украина, Украина XXI века, а не какой она могла бы быть в веке двадцатом или восемнадцатом. Можно понять, почему Алексею Арестовичу не нравится «Украина Бандеры», но его сравнение выглядит как минимум натянутым.
Рудиментарный тоталитаризм
Понятно, что дискуссия о послевоенном устройстве Украины, о ее новых идеалах начнется после войны. Но уже сейчас несложно констатировать, что украинские элиты стремятся к построению общества европейского типа. За образец в первую очередь они берут восточноевропейские страны: Польшу, Чехию и даже Венгрию — государства, где строят демократию и борются с рудиментами тоталитарного мышления. Пока что преодолеть последствия советской оккупации до конца не удается ни одной восточноевпроейской стране.
Украине, что бы она ни строила, придется иметь дело с еще большим количеством рудиментов тоталитарного мышления. Мы никуда не денемся, мы не перепрыгнем через все это просто так. Украину ждет очень серьезная общественная ломка — ломка сознания. Появление нового, свободного общества невозможно без преодоления массы очень серьезных, еще советских проблем, без множества проб и ошибок, без набитых шишек.
Но если сохранится государственность, основа Украины — остальное получится.
Особый смысл Бандеры
Еще надо сказать, что замеченный Арестовичем крен общества в сторону Бандеры носит ситуативный характер. Степан Бандера сейчас воспринимается не столько как символ Украины, сколько как сильнейший раздражитель для России. Война идет, и любая неприятность, доставленная врагу, — удача. Бандера — отличное идеологическое оружие против россиян.
Еще в СССР из Бандеры сделали жупел (точное значение этого слова — сера, горящая в аду), а поскольку нынешняя Россия жадно стремится наследовать советскому прошлому, то для нее Бандера стал еще в большей степени жупелом, чем для СССР.
Как только война кончится, Украина о Бандере забудет, можно не беспокоиться: его идеи, его практика политической деятельности, его представления о независимой Украине не имеют ничего общего с той страной, которую нам предстоит построить в XXI веке.
