Но события последних месяцев — от идиотского заявления министра не каких-нибудь, а иностранных дел, что Гитлер был евреем, до начавшегося процесса ликвидации агентства «Сохнут», занимающегося помощью евреям в репатриации, — заставляют усомниться в этом утверждении.
Так что коротко, как прежде, сформулировать уже не получается. Приходится оговариваться. И выходит примерно так: «Не важно, как относится к евреям лично Путин В. В. Сегодняшнему изводу путинзима антисемитизм необходим».
«У меня друг — еврей»
В принципе ничего нового в таком противоречивом, на первый взгляд, сочетании личного и общественного нет. Путинское обращение с еврейским вопросом описывается знаменитой советской формулировкой «у меня у самого друг — еврей». Эта преамбула предполагала продолжение, рассказ о какой-нибудь очередной неудовлетворительности евреев как нации, но придавала рассуждению флер объективности.
У Владимира Путина действительно имеются друзья евреи. Похоже, он и вправду любил своего учителя дзюдо Анатолия Соломоновича Рахлина и — в своих понятиях — верен давней дружбе с Аркадием и Борисом Ротенбергами. Более того, он не раз употреблял обвинение в антисемитизме как аргумент против тех, кто ему не нравится: например, против правительства Польши.
Но такое, как мы понимаем, никогда никому не мешало.
Например, Леониду Ильичу Брежневу любовь (по воспоминаниям, прямо нежнейшая) к Аркадию Райкину и Марку Бернесу и общие заявления о преданности идеям интернационализма не мешали поддерживать в СССР систему государственного антисемитизма, включающую практический запрет для евреев поступать в некоторые университеты и институты и занимать некоторые должности.
К антисемитизму брежневского времени было принято относиться с некоторым даже юмором. Кстати, именно на 1970-е приходится расцвет анекдотов на тему «еврей и власть» («в графе национальность он написал „да“» и др.). Ведь все это, воспользуемся выражением Анны Ахматовой, сказанным по другому, но схожему поводу, было «боем бабочек» по сравнению с кровавыми сталинскими антиеврейскими кампаниями.
Другие группы чужаков
Но если поглядеть на то, что тогда творилось, с позиции нормальности — положение было мерзкое. Вполне конкретная дискриминация по этническому признаку: в университеты и на работы действительно не брали по этнической паспортной графе; работающий запрет на культуру и религию, которые были загнаны в малюсенькое гетто разрешенных синагог и театров, в то время как самостоятельная практика каралась. Еврейские активисты оказывались в тюрьмах, целые семьи, подавшие документы на выезд, но получившие отказ от советских инстанций (так называемые «отказники») оказывались без работы и средств к существованию, мероприятия (например, еврейские слеты на станции «Овражки») разгонялись милицией.
И никакая трансляция по центральному телевидению песни «Русское поле» с торжественным громогласным объявлением: «Слова Инны Гофф, композитор Ян Френкель, исполняет Иосиф Кобзон», — которой обычно иллюстрируют тезис о шизофрении позднесоветского госантисемитизма, наличия этой дискриминации не отменяла.
В конце восьмидесятых и в постсоветские времена, после страха погромов «высвободившимися» антисемитскими силами вроде общества «Память» (я сама вытаскивала листовку «жиды, готовьтесь» из почтового ящика) и новой волны эмиграции острота еврейского вопроса стала притупляться. Появились новые группы людей, которые можно было назначить на роль вредителя, образ которого катализирует вырабатываемый обществом негатив. В девяностые это были те, для кого даже придумали вполне расистскую аббревиатуру ЛКН («лица кавказкой национальности») — так, не разбираясь, обозначали наиболее выделяющуюся группу чужаков, которая стала заметна в метрополии.
Сегодня, стараниями официальной пропаганды, ими стали украинцы. Не граждане Украины, а именно украинцы по национальности.
Лояльность, кажущаяся неполной
Так что, действительно, десятилетия правления Путина пришлись на время, когда образ «еврея-врага» оказался задвинут на скамейку запасных. Но с евреями — с ними вот какая штука. В европейской и уж особенно в российско-советско-российской традиции именно они представляют идеальный образ «другого»: хорошо спрятавшегося, в общем-то похожего на нас, но затаившего нехорошее. А вернее, затаившего что-то свое.
Евреи — классические носители того, что называется «двойной лояльностью». В советские времена их обвиняли в том, что вот, на вид они наши, советские люди и даже получают от власти дивиденды, но поскреби их — и сразу станет понятно, что их «еврейскость» (семейственность, чадолюбие, книжность) им важнее. А при случае они вообще даже могут свалить в свой Израиль.
Теперешний режим, одна из главных составляющих которого — требование полной предсказуемости населения, вполне может не захотеть мириться с такой неполной лояльностью. И образ еврея с вредоносной фигой в кармане вполне может оказаться в центре пропагандистских разработок.
И наличие никаких личных друзей у Путина В. В. этому не помешает.
