Не раз российские церковные и государственные деятели вдохновенно высказывались о том, что русский народ, в том числе и в политике, имеет собственную миссию или «особый путь». Последние итерации этой «русской идеи» отражают нарастающее сближение религии, этничности и национализма с государственной властью. Это выливается во взрывоопасную светскую идеологию, стремящуюся навязать свое мировоззрение людям внутри России, в соседних странах, в Православной церкви, — и во всем мире.
Первая итерация этой идеи стала заметной еще после унии Феррерского собора между Римской и Православной Церквями в 1439 году и падения Константинополя в 1453 году. Эти два события ускорили появление чувства ответственности Московии как духовной державы и геополитического центра Православия, заключенного в эпитете «Третий Рим». Первый Рим впал в ересь и раскол с папством; Константинополь, Второй Рим, отошел от православия путем союза с латинянами и попал под турецкое господство, тем самым потеряв притязания на первенство в православии. Московия, отвергнув союз с Римом и освободившись от монголов, стала, таким образом, Третьим Римом христианского мира. Самопровозглашение автокефалии Русской Церкви в 1448 году и избрание первого Московского патриарха в 1589 подкрепили теорию Третьего Рима.
Хотя идея Московии как Третьего Рима не была доминирующей темой в последующие века, она по-прежнему фигурировала в более традиционалистских русских кругах; Русская Церковь подчеркивала универсальный характер Церкви, а не ее частные этнические или национальные проявления. Но подъем национализма в XIX веке подверг критике эту универсалистскую перспективу, и резко всплыла на поверхность идея мессианской роли России и Русской Церкви, запечатленная в эпитете «Святая Русь»: богоданная судьба России, основанная на сохранении и расширении православия под руководством родственных институтов, монархии и Русской православной церкви.
Теперь ожидалось, что царь будет «апостолоподобным правителем», прототипом которого будет святой Владимир, ведущий свой народ к христианству. Это требовало от церкви поддержки самодержавия, что она добросовестно и делала до революции. Тема Святой Руси была отмечена ключевыми общественными событиями, олицетворяющими союз власти, церкви и народа: 900-летие крещения Руси, отмечавшееся в Киеве в 1888 году; 500-летие со дня преставления преподобного Сергия в 1892; канонизация преподобного Серафима Саровского в 1903 году.
Более политической вариацией темы Святой Руси был имперский девиз «Православие, Самодержавие и Народность» и его более поздняя вариация — «Вера, Царь и Отечество». Эти социально-политические мотивы знаменовали уход от универсализма к отождествлению православия с русским национализмом и имперским государством. Это был путь к «православному патриотизму», рассматриваемому как альтернатива современному светскому национализму.
Третьей итерацией «русской идеи», как ни странно, было коммунистическое видение идеального социалистического общества. Коммунизм как атеистическая философия может показаться далеким от религиозного и православного содержания Третьего Рима и Святой Руси, но коммунизм часто считается светской, атеистической религией с вдохновенными основателями, священными книгами, достойными почитания святыми и обрядами.
Русские марксисты видели свою миссию во многом так же, как и их православные предшественники: пропитать своим социально-политическим видением все российское общество, причем, помимо самой России, соседние земли, начиная с тех, которые в 1914 году входили в состав Российской империи.
Красная Армия установила большевистское правление по всей рухнувшей Империи; насильственная реинтеграция в Советский Союз была успешной в Украине, Белоруссии, Грузии, Средней Азии и Сибири (но потерпела неудачу в Финляндии и странах Балтии).
В межвоенный период универсальное применение марксистской философии было видно в деятельности Коммунистического Интернационала (Коминтерна или Третьего Интернационала), созданного для продвижения мирового коммунизма во главе с Советским Союзом.
Почти потерпев поражение от нападения гитлеровских армий на начальном этапе Второй мировой войны, Советский Союз одержал верх на поле боя, когда Красная Армия прошла через территории, первоначально завоеванные немцами, а затем в соседние страны на западе, вплоть до Берлина. Этот путь позволил Советам навязать коммунистические правительства по всей Восточной Европе — спаслась только Финляндия. Воодушевленный своими военными, геополитическими и дипломатическими успехами в войне и сразу после нее Советский Союз попытался протянуть свои щупальца еще дальше, в Западную Европу (где он был остановлен образованием НАТО), Латинскую Америку и Африку.
Эта мрачная история выдвигает на первый план коммунистическую универсалистскую идеологию, в которой доминирует Россия, как светскую вариацию «русской идеи», согласно которой, у русского народа и его политического выражения есть особая миссия — донести свое видение будущего человечества до всего мира.
Здесь эта миссия не божественно предначертана, а самоназначена, в лучшем случае продиктована императивом, исходящим от самого человечества, каким бы бесчеловечным ни было ее фактическое осуществление.
Падение коммунизма и распад Советского Союза оставили экзистенциальную и идеологическую пустоту: у России больше не было самоидентификации, национальной цели, императивной мировой роли. Именно в этой пустоте всплыла «русская идея» в своих более ранних теистических и специфически православных итерациях Третьего Рима и Святой Руси. Идеология Русского мира, сформулированная высшими церковными деятелями, направлена на расширение мирового влияния как России, так и Русской православной церкви. Контуры доктрины «Русского мира» были изложены в обращении патриарха Кирилла 3 ноября 2009 года.
На Третьем собрании фонда «Русский мир» Кирилл только три раза упомянул Бога и ни разу Христа, а фразу «Русский мир» повторил 38 раз.
Со временем «русская идея» приобретала опасные мутации, связанные с расширением государственной власти. Концепция Третьего Рима была в значительной степени церковной и лишь слабо связанной с государством. Концепция Святой Руси имела более политический оттенок во все более фрагментированной и беспокойной империи; тем не менее это понятие было в основном направлено внутрь себя.
Коммунистическая версия особой русской миссии лишила ее прежнего религиозного содержания, заменив его светской, атеистической и гуманистической философией. Полная сила этой универсалистской философии проявилась после Второй мировой войны, когда Советский Союз расширил свою власть и контроль над новыми землями.
Представление о божественной миссии русского народа и Российского государства, таким образом, глубоко укоренилось в русском сознании, и со стороны патриархов Кирилла и Владимира Путина не потребовалось особых усилий, чтобы вновь пробудить стремление Русской церкви доминировать над мировым православием и восстановить границы России до размеров бывшего Советского Союза. На практике в официальном государственном дискурсе религиозная составляющая «Русского мира» явно второстепенна, она уступает неприкрытому русскому национализму и экспансионизму.
В этой последней мутации русской идеи ее сторонники усвоили из большевистской консолидации власти после революции и из Второй мировой войны, что убеждение и пропаганда мало помогают в распространении их идей и идеологии, что единственный действительно эффективный путь — это применение силы, грубой, необузданной военной силы.
Под знаменем «Русского мира» Путин и Кирилл гораздо успешнее Ленина и Сталина внедряют в русскую душу антихристианские ценности, культивирование глубокой ненависти, агрессивности и насилия по отношению ко всем врагам — тем, кто отказывается подчиняться амбициям Российского государства и Церкви.
Независимо от того, победит в войне Россия или Украина, несомненно одно: Путин и Кирилл взращивают в русском духе что-то очень уродливое, дух этнонационалистической неприязни, агрессивности и насилия, просвечивающий под тонким покровом православия. Агрессивная государственная пропаганда заменила Евангелие в качестве основного послания Русской церкви. Даже после того, как Путина и Кирилла не станет, православию и миру, вероятно, придется иметь дело с этим безобразием еще долгие десятилетия.
Соблазн национализма, особенно этнонационализма, является постоянной язвой Православной церкви. Ей предстоит пройти долгий путь, чтобы признать и искоренить зло этнонационализма в своей среде.
В середине XIX века общество в Соединенных Штатах было пленено идеей о том, что предначертанием Америки было расширение на запад, через Великие равнины и Скалистые горы к Тихому океану. Русский мир — это такая же фантазия, призывающая к господству России под руководством президента и патриарха в православии, Европе и мире, последняя и наименее христианская итерация «русской идеи». Украина — первая крупная жертва этой явной судьбы.
