У моего прадедушки по материнской линии был крупный рот. Эта черта, кажется, сохранилась в нашей семье.
Иван Гродзенский — на самом деле его звали Израиль, но он русифицировал имя, — жил в достатке в Москве в 1914 году, пока кто-то за соседним столиком в ресторане не услышал, как он осуждал царя Николая II за то, что он втянул Россию в Первую мировую войну. Царская тайная полиция посадила его в тюрьму.
Он вышел, но через четыре года Ивана снова арестовали, на этот раз большевики. Почему? «Он не считался благонадежным», — ответил мне мой родственник Гэри Сарецки, двоюродный брат и неофициальный историк нашей семьи. «Либо его сослали в Сибирь, либо сразу расстреляли. Он просто исчез». Миллионы других неблагонадежных россиян постигнет та же участь в последующие десятилетия.
У другого моего прадеда, по отцовской линии, Барнета Эрлиха, была мастерская в Кишиневе — тогда этот город находился в российской Бессарабской губернии, а ныне это столица Молдовы. В апреле 1903 года еврейский квартал города охватил жестокий погром. Банды вооруженных людей грабили еврейские магазины, сжигали еврейские дома, насиловали еврейских женщин и убили в итоге около 50 человек.
Барнет провел погром, стоя за дверью своего дома с топором, чтобы ударить любого нападавшего, но его дом пощадили. Семья сразу решила, что пора эмигрировать в США. Что касается российского правительства, то его посол в Вашингтоне граф Артуро Кассини назвал погром актом агрессии «крестьянина против ростовщика, а не русских против евреев». Это хрестоматийный пример антисемитского клише, которое используется для отрицания антисемитизма.
Я думал о своих предках несколько дней назад, когда смотрел, как министр иностранных дел России Сергей Лавров дает интервью корреспонденту Би-би-си Стиву Розенбергу. И снова вспомнил о них несколько дней спустя, наблюдая за сценами ракетного обстрела Россией торгового центра в украинском городе Кременчуг, в результате которого погибли по меньшей мере 18 человек.
Интервью Лаврова стало мастер-классом по тому, что Джозеф Конрад однажды назвал «почти возвышенным презрением к истине». По словам Лаврова, революция на Майдане 2014 года была «неонацистским восстанием». Резня в Буче — «инсценировкой трагедии». По поводу гибели украинских мирных жителей он говорит: «Киевский режим обстреливает своих граждан». Позже в интервью Лавров признается: «Россия не кристально чиста» и «нам не стыдно показывать, кто мы есть».
Россия отрицает, что нанесла удар по торговому центру. Ложь так же бездонна, как и жестокость; и одно усиливает другое.
После того как моего прадеда Ивана арестовали во второй раз, его жена Ксения нашла способ бежать из Москвы с четырьмя детьми, спрятав золотые монеты в шве платья. Они достигли латвийского порта Либава, двинулись на запад в Берлин в 1920-х годах и затем снова бежали — в Италию после прихода к власти нацистов. Среди самых ранних воспоминаний моей матери, помимо бомбежки Милана союзниками, было то, что она пряталась под монашеским одеянием по непонятным ей причинам.
Моя мать и бабушка приехали в Соединенные Штаты после войны без гроша в кармане в качестве перемещенных лиц. За единственным известным мне исключением, все оставшиеся в Латвии родственники были убиты во время Холокоста.
Второй прадед — Барнет — и его семья прибыли на остров Эллис в 1906 году. Он нашел работу на Бруклинской военно-морской верфи за 8 долларов в неделю. В его жизни больше не было погромов. Евреям, не успевшим вовремя выбраться из Кишинева, не так повезло.
Я рассказываю эти семейные истории не потому, что они уникальны, а наоборот — потому, что они очень типичны.
Измученные лица украинских женщин и детей, переезжающих в другие части Европы; страдающие лица украинцев, оправляющихся от ран, полученных в результате беспорядочного российского огня; осунувшиеся лица украинцев, переживших российский плен в грязных подвалах, — это не чужие лица. Для десятков миллионов американцев с иммигрантскими корнями это лица наших родителей, бабушек и дедушек. Это верно, независимо от того, где их корни: в России, Вьетнаме, Эфиопии, Иране или Венесуэле.
Беспокойство Америки по поводу Украины сейчас заметно ослабевает. Война затягивается, Киев не побеждает, а США возмущены решениями Верховного суда.
Но чтобы понять ставки в этой войне, нужно их персонализировать. Украина борется не только за свою свободу. Как говорится в мюзикле «Скрипач на крыше», речь идет о том, чтобы «держать царя подальше от нас».
Это также напоминание о том, что мы изо всех сил пытаемся сохранить. Американцы — нация, которая приветствует иммигрантов, особенно бедных. Нация, в которой безопасно высказывать свое мнение вслух. Нация, которая поддерживает верховенство закона. Нация, чьи лидеры — нынешние или бывшие — не могут отделаться «почти возвышенным презрением к истине». Нация, которая верна тем, кто борется за свободу. Нация, которая не будет сидеть на месте, когда свободы ускользают.
С Днем независимости!
Материал впервые был опубликован в The New York Times.
