Угроза закрытия школ в небольших селах и деревнях побуждает местных жителей становиться приемными родителями. При этом появление еще одного ребенка в семье воспринимается как дополнительный источник дохода. Люди не видят противоречий между тем, что они руководствуются материальными соображениями, и тем, что воспитывают детей как своих собственных, утверждается в исследовании Социологического института РАН. Это этнографический проект, участники которого с помощью фонда поддержки социальных исследований «Хамовники» побывали в Саратовской, Брянской, Смоленской и Владимирской областях, а также в Бурятии. Они пришли к выводу, что именно любовь к детям становится «главным механизмом воспроизводства экономики усыновления в малых селах». А усыновление, в широком смысле опека неродных детей, — превратилось для малых сел в стратегию выживания.
Неслучайное совпадение
После того как в 2006 г. была введена подушевая система финансирования образования, школы попали под укрупнение. Если детей осталось не больше 30 на всю школу, ее предписано было «оптимизировать»: ухаживать за зданием, обычно советской постройки, становилось накладно.
В селах, где количество жителей не превышает 500 человек, главной причиной появления приемных семей становится угроза закрытия школ, которые предоставляют 20–30 рабочих мест и являются главным источником денежного дохода для населения, особенно для женщин, говорится в исследовании. Потеря градообразующего предприятия — это не только потеря рабочих мест, но это и потеря населения работоспособного возраста и детей, которые уезжают в более крупные села или в города.
Больше трети школ закрыто
По данным Росстата, с 2000 г. в России оптимизировали более 26 000 школ, 22 000 из них — сельские. Осталось порядка 40 000 на всю страну.
С одной стороны, власть решила сократить школы, а с другой — устроить детей в семью. В 2008 г. принят закон «Об опеке и попечительстве», позволяющий гражданам не платить налоги с вознаграждения за опекунство, а государству — «разгрузить» интернаты. Содержать ребенка в приемной семье — в пять раз дешевле, чем в казенном доме, посчитали в аналитическом центре при правительстве России.
Где дети дешевле
В 2014 г. пребывание одного здорового ребенка в интернате обходилось бюджету от 400 000 руб. до 3 790 400 руб. в год в зависимости от региона: дороже всего — в Ханты-Мансийске, дешевле всего — в Крыму. Тогда как в приемной семье — от 100 000 руб. до 608 500 руб. в год.
Так и получилось, что в глубинке приемных детей стали брать в первую очередь учителя. Другая категория усыновителей — работники сельской культуры, которым также важно обеспечить себе производственную нагрузку. Есть и ситуации, когда школа договаривается с сельскими жителями, чтобы они взяли приемных детей — во имя того, чтобы школа не закрылась. Поскольку закрытие школы часто ведет к умиранию села.
Подбирают под классы
Исследователи рассказывают, что учителя, готовя усыновление, иногда заботятся о равномерном наполнении школы. Поскольку приемные дети в обследованных селах часто обеспечивают более 50% учеников, учителя-усыновители могут неформально договариваться в интернатах о возрасте приемных детей.
Кому несчастье помогло
В среднем вознаграждение опекунам составляет 5000–8000 руб. за ребенка, а всего семья получает до 15 000 руб. на ребенка. В мегаполисе на эти деньги прокормиться непросто, но на селе, при наличии садов и огородов, — вполне. Плюс семья получает льготы на коммунальные платежи. Приемный ребенок в подсобном хозяйстве может быть и дополнительными рабочими руками. Но по контракту он не обязан участвовать в домашних хлопотах — вплоть до того, что может не убирать кровать, и такие примеры есть, говорят исследователи.
В большинстве случаев дети в селах приживаются надолго. Даже если их берут, исходя из трезвого расчета, спустя примерно год к ним начинают относиться как к родным. В экономику усыновления вплетается религия, подчас своеобразно. Как в Бурятии:
Почти все дети приобщились к буддизму или шаманизму за время проживания в бурятских семьях, - отмечают авторы исследования. - Обращение к буддизму способствует укреплению отношений с приемными родителями. Важно отметить, что в Бурятии почти все приемные дети русские, а приемные родители в указанных селах — буряты. Детей-бурят очень мало в интернатах, поэтому приемные родители взяли тех, которые им были доступны в ближайшем детском доме.
Хозяйства, которые соответствуют запросам, предъявляемым к приемным семьям, по большей части — вполне обеспеченные.
Николай Карбаинов, исследователь, научный сотрудник Социологического института РАН:
– Мы говорим об учительских семьях, это элита сельского сообщества и по образованию, и по материально-техническим требованиям. Проблем оформить опеку у них не было, даже у пенсионеров. Единственное, конкуренция детских домов происходит, борьба за ресурсы. Директор детдома в Бурятии ездил по селам и предлагал лучших детей, а не больных и проблемных, но это редкий случай, чаще бывает наоборот. В Саратовской области, например, директор приюта вообще не хотел расставаться с детьми, потому что тогда сам остался бы без работы.
Именно воспитанникам интернатов зачастую требуется повышенное внимание со стороны учителей.
Ольга Погонина, член Совета региональной общественной организации помощи детям с расстройствами аутистического спектра «Контакт», учитель:
— Приемным детям прежде всего нужна психологическая помощь. В сельских школах редко бывает ставка психолога, с другой стороны, курс на укрупнение школ не способствует тому, что в огромном коллективе ребенку будет обеспечено должное внимание. Именно закрытие малокомплектных школ зачастую вынуждает семьи сдавать детей, имеющих проблемы, в интернат.
Есть школы, где из 35 учеников 30 — приемные, как, например, в селе Шапы Смоленской области. Сохранить такую школу намного проще, если все жители села коллективно изложат свою просьбу районной администрации. Раньше в законе «Об образовании» было прописано, что решать судьбу школы уполномочен сельский сход, потом эту норму убрали. Теперь все зависит от местных властей, отмечают исследователи. К примеру, в Вязниковском районе Владимирской области районная администрация всячески старалась поуменьшить количество школ. Учителям пообещали не закрывать Шатневскую школу, если они возьмут детей из детдома. В 2012 году школу из 11 классов расформировали до начальной, учеников 1–3 классов набралось 42 человека. В 2017 году школа была закрыта.
Вымирание отменяется
Два года назад замминистра просвещения Татьяна Синюгина пообещала, что «ни одна школа, даже самая малочисленная, даже воспитывающая трех, а у нас есть школы, в которых два ребенка, не будет закрыта до тех пор, пока эти дети есть в этом населенном пункте и пока есть все условия для получения, основной момент, качественного образования детьми в этой школе». С тех пор села вроде бы оставили в покое, но местные все равно продолжают искать новых приемышей.
Вера Галиндабаева, старший научный сотрудник Социологического института РАН, руководитель проекта «Экономика усыновления как стратегия выживания малых сел»:
— Школы перестали закрывать, потому что теперь главным стал вопрос удержания населения в сельской местности. Но сельчане продолжают брать приемных детей просто потому, что многие уже состоялись как профессиональные приемные родители, некоторые по 10 детей вырастили.
Эти школы все равно закроют, когда доучатся последние ученики и уйдут учителя пенсионного возраста. Потому что воспроизводство детей все еще не может вернуться на достаточный уровень. Только в одном селе из нами опрошенных благодаря материнскому капиталу стали рожать по 3–4 ребенка и смогли своими силами восстановить количество детей в школе, чтобы ее не закрыли. Для большинства сел эта история стала цикличной.
Надо понимать, что в этом исследовании задействованы лишь 10 малых сел из всех оставшихся в стране. Эксперты выражают сомнения в том, что подобная практика когда-нибудь станет повсеместной.
Александр Синельников, профессор кафедры социологии семьи и демографии МГУ им. М. В. Ломоносова:
— Не думаю, что это явление может принять массовый характер. У нас сейчас нет массовой беспризорности, откуда взять столько детей под патронаж? Во всей России порядка 35 000 приемных семей и порядка 55 000 приемных детей. Не так и много. А сколько малых сел, где не больше 500 жителей? То, что в каких-то деревнях и учителя, и сами жители заинтересованы, чтобы их школу не закрыли, и что для этого они берут приемных детей именно школьного возраста — которых, кстати, усыновлять мало кто намерен, — это понятная логика людей, которым хочется, чтобы их дети ходили в школу под боком, а не ездили к черту на кулички. Но масштаб явления не очень велик.
Могло быть и хуже
Поддерживать малые школы невыгодно, но их окончательное исчезновение приведет к тому, что работать на сельское хозяйство будет некому, придется специально завозить тех же мигрантов. Социологи не видят здесь никакого парадокса.
Дмитрий Рогозин, директор Центра полевых исследований Института социального анализа и прогнозирования РАНХиГС:
— Если бы государство вовремя не приняло меры по укреплению и развитию института приемной семьи, то ситуация, вызванная оптимизацией в среднем образовании, привела бы к гораздо худшим результатам. За счет того, что в малокомплектные школы пришли дети, хоть как-то удалось помочь селам и деревням выживать и противодействовать политике, связанной с сокращением не только школ, но и больниц, и библиотек, с вымыванием из села социальных функций. К сожалению, оптимизационный раж гораздо более масштабен, чем частные решения людей, которые ему сопротивляются. Скорее, вызывает удивление противоречивость самой политики, где, с одной стороны, село поддерживается, а с другой — подрубается основной источник его благополучия: социальная инфраструктура.
