«Наследие крепостного права по-прежнему определяет то, что происходит»

Задумывались ли вы, почему в России так пренебрежительно относятся к частной собственности? Удивительно, но одной из причин могут быть события столетней давности — первая приватизация, которую проводил Петр Столыпин в начале XX века. Исследования показали, что в регионах, где было больше конфликтов, связанных с этой реформой, люди хуже относятся к частной собственности. Об историческом наследии, бремя которого мы продолжаем нести, ошибках, за которые продолжаем платить, о том, как сказывается крепостное право на российской экономике, — рассуждает профессор РЭШ, содиректор бакалавриата РЭШ и ВШЭ Андрей Маркевич в новом выпуске подкаста «Экономика на слух» — совместном проекте VTimes и Российской экономической школы.

Итак, главные тезисы Андрея Маркевича

Вклад крепостного права в революцию 1917 г. косвенный. Экономические трудности, возникшие во время Первой мировой войны из-за слабости русской экономики и неготовности к большой войне, способствовали началу революции. Но к экономическим проблемам, которые накопились, привело именно крепостное право. Проанализировав урожайность в европейских губерниях Российской империи в XIX веке до и после освобождения крестьян, мы с Екатериной Журавской [профессором Парижской школы экономики] выяснили, что после отмены крепостного права урожайность начала быстро расти. И именно в тех губерниях, где раньше было больше крепостных. Схожие изменения произошли и в промышленности. Даже родившиеся после реформы призывники из губерний, где жило больше крепостных, были выше земляков, родившихся там до реформы. Это говорит о том, что не только экономика развивалась быстрее после отмены крепостного права, но и потребление крестьян росло и улучшалось.

Проблемой стала земельная реформа, последовавшая за отменой крепостного права, которая растянулась на много лет. Реформа предполагала выкуп земли. И если освобождение крестьян сказалось положительно на росте урожайности, то земельная реформа привела к ее снижению. С освобождением у крестьян появилось больше стимулов работать усерднее, зная, что помещик не отберет результаты их работы. Но земельная реформа закрепила институт крестьянской общины, которая снижала индивидуальность труда крестьян, что сокращало эффективность сельского хозяйства и тормозило развитие общества.

События, институты и реформы далекого прошлого продолжают влиять на экономику. Например, сравнив результаты современных опросов о расходах людей и территории уездов бывшей Российской империи, можно увидеть, что там, где было больше крепостных, потребление сегодня ниже. Крепостное право сдерживало развитие городов, ограничивая мобильность крестьян. Причем степень ограничений была разной — на барщине их было больше, на оброке — меньше (например, крестьяне могли заниматься не только сельским хозяйством). Интересно, что связь между крепостным правом и потреблением сегодня сильнее там, где крепостные были именно на барщине. То есть прошлое в лице наследия крепостного права по-прежнему определяет то, что происходит сейчас.

В географии действует закон Доплера: все связано со всем, но вещи, находящиеся рядом, связаны сильнее тех, что находятся далеко друг от друга. Это можно сказать и про историю: все связано со всем, но относительно более близкие по времени события больше связаны с современностью, чем отдаленные. То есть влияние прошлого все же уменьшается со временем. Кроме того, распространение технологий и мобильность труда и капитала сглаживают проблемы, унаследованные от прошлого. Чтобы выяснить, исчезает ли разница в развитии со временем, я реконструировал региональный ВВП для 1897 г. и сопоставил результат с другими данными. Расчеты показывают, что, с одной стороны, менее экономически развитые регионы в конце XIX — начале XX в. росли в XX веке быстрее, то есть постепенно догоняли наиболее развитые регионы, уменьшая отставание. Историческое неравенство постепенно уходило. С другой стороны, эти же расчеты показывают, что корреляция в региональном развитии сохраняется, то есть влияние наследия прошлого хоть и уменьшается, все же присутствует в нашей жизни.

Например, в США краткосрочный эффект от отмены рабства был другим. Нобелевский лауреат Роберт Фогель показал, что рабство на юге США было практически столь же эффективным, как и свободный труд в сельском хозяйстве.

Это связано с тем, что принудительный труд в США в основном использовался на хлопковых плантациях. И из-за технологических причин организация труда на таком производстве была более эффективной. В России же производство зерна было организовано иначе. Но долгосрочные последствия рабства такие же тяжелые. Яркий тому пример — движение Black Lives Matter. Неравенство в США сохраняется, и работы экономистов и историков показывают, что одна из ключевых причин — неравный доступ к образованию. Эта проблема так же уходит вглубь истории рабства в США.

Изначально община появилась как страховка — сообщество, помогающее пережить тяжелые времена его участникам. Основная характеристика российской общины — чересполосица во владении землей, то есть земля разбивается на относительно равные участки земли, которые внутри разделяются на полоски. Каждый член общины получает несколько полосок, чтобы, если на одном из участков случился плохой урожай, он не остался без еды. Но такая система снижает возможности для применения новых технологий, поскольку полоски узкие и находятся в разных местах. Там, где Столыпинская реформа [передача надельных земель в собственность крестьян параллельно с упразднением общины] проводилась более активно (крестьяне активнее выходили из общины и сами консолидировали свои участки), урожайность росла быстрее. Но вокруг реформы было много конфликтов, и самое интересное, что география положительного и отрицательного отношения к приватизации сегодня — и к Столыпинской реформе в начале XX века связаны друг с другом. То есть там, где было больше всего конфликтов во времена Столыпинской реформы, сейчас люди чаще склонны говорить, что плохо относятся к институту частной собственности. С одной стороны, можно сказать, что такая связь возникает из-за каких-то глубинных причин, культуры и такое отношение к частной собственности устойчиво. С другой — что негативное отношение каким-то образом передалось через поколения нашим современникам и привело к более критическому восприятию приватизации 90-х гг. XX века.